Цыганка входитъ съ Рихардомъ въ ту маленькую горницу, гдѣ проводилъ онъ все время своей болѣзни, сказавши ему, чтобъ онъ ее тутъ подождалъ, и вышла вонъ; а по маломъ времени и возвратилась, неся въ рукахъ своихъ женское, хотя весьма простое, но купленое ею у доброй Франки самое чистое платье. А какъ не зналъ онъ, какъ надѣть оное, то она ему въ томъ и помогла; послѣ чего, посадя его на стулъ, сказала слѣдующее:
— Хотя и кажется тебѣ весьма странно, что одѣла я тебя въ сіе платье, но нѣкогда узнаешь ты, сколько оно для тебя полезно. Теперь же долженъ ты словами своими увѣрить всѣхъ живущихъ здѣсь въ томъ, что я о тебѣ имъ сказала.
— Я увѣрила Франку и всѣхъ ея дѣтей, что была ты дочь дворянина изъ Кентскаго Графства Томаса Кавсона, и называешься Аробеллою, прибавя, что какъ принуждали тебя вытти за такого мужа, которой былъ тебя гораздо старѣе, то и убѣжала ты изъ отцовскаго дому, съ тѣмъ намѣреніемъ, дабы здѣсь укрыться, и что родитель твой, позабывъ нанесенное ему тобою огорченіе, прощаетъ тебя во всемъ, и ищетъ уже цѣлые три мѣсяца, будто свѣдалъ онъ о твоемъ здѣсь пребываніи, въ одномъ ближнемъ и отстоящемъ отсюда только въ 5 верстахъ замкѣ; въ слѣдствіе чего и отъѣжжаю я теперь для того, чтобы его о томъ увѣдомить. И какъ послѣ завтра пріѣдетъ онъ сюда конечно, то и совѣтую я тебѣ изготовиться къ его принятію. Прощай, Миссъ Арабелла Кавсонъ; мы скоро опять съ тобою увидимся.
Только что цыганка вышла, то и вошла въ сію горницу Долли съ своею матерью.
— Ахъ, ахъ, Миссъ! — вскричали онѣ: — мы уже давно то думали; ибо какъ видѣли мы нѣжное лице ваше и слышали пріятной голосъ, то это служительское платье и не пристало къ вамъ совсѣмъ; да и можно было усмотрѣть, что шито оно не на васъ. Теперь дѣло идетъ на ладъ, и батющка нашъ пріѣдетъ сюда послѣзавтра. Пожалуйте успокойтесь, и какъ не ѣли вы уже цѣлые три дни, то и не льзя никому васъ за то похвалить.
Рѣчь сія смутила Рихарда, и понеже былъ онъ весьма стыдливъ и совсѣмъ не могъ лгать, то молча и представилъ онъ совершенно то лице, какое отъ него требовалося. А какъ до сего времени разность пола препятствовала Долли и ея матери обходишься съ нимъ съ большею вольностію, то тогда уже и ласкали онѣ его слишкомъ много, что и было для него чрезвычайно трудно. Со всемъ тѣмъ какъ вечеръ того дня, такъ и на другой день поступалъ онъ такъ, что не льзя было примѣтить ничего, по чему бы могъ кто нибудь заключить, что былъ онъ не дѣвушка.
Только что къ отъѣзду ложной Миссъ Арабеллы назначенной день наступилъ, то и пріѣхали къ корчмѣ два человѣка верьхами, и одинъ изъ нихъ велъ за поводъ изрядно убраннаго миноходца. Увидя оныхъ, вскочили всѣ съ мѣстъ своихъ; а Миссъ Арабелла приготовилась ко всему, что съ нею ни приключится.
Оба всадника сошли съ лошадей своихъ, и одинъ изъ нихъ спросилъ у Доллина брата, тутъ ли находится Миссъ Арабелла Кавсонъ? При семъ вопросѣ притворная Миссъ подступила къ нимъ, а казавшійся быть изъ нихъ главнымъ, имѣя лице свое почти совсѣмъ закрытое, подбѣжалъ къ ней и обнялъ ее съ великою ласкою. Между же тѣмъ, какъ Миссинъ отецъ говорилъ съ находящимися въ корчмѣ сей людьми и благодарилъ оныхъ, другой подвелъ къ ней лошадь и помогалъ садиться на оную. А какъ все сіе происходило очень скоро, то трое сихъ путешественниковъ и отправились въ путь.
Переодѣтый Рихардъ ѣхалъ позади двухъ незнакомыхъ его провожатыхъ; да хотя и не сомнѣвался онъ, что были Они присланы отъ цыганки, но никакъ не могъ понять, отъ кого получилъ онъ толикую помощь; ибо зналъ онъ, что Хиромантія, Магія и прочія симъ подобныя науки были ложныя, да и почиталъ всѣхъ угадчиковъ и колдуновъ за совершенныхъ плутовъ. Какимъ же естественнымъ образомъ могли быть произведены тѣ чудеса, коими былъ онъ столь сильно удивленъ?
Самая вѣра его дозволяла ли принять такую помощь, которая проистекала изъ такого источника, которой ему не извѣстенъ и могъ почитаться весьма подозрительнымъ? но какъ обѣщали ему вести по пути истинны и добродѣтели, то и могъ ли бы развращенной и имѣющій худое намѣреніе человѣкъ такъ говорить и поступать? Занимался такими противорѣчущими между собою мыслями, и имѣя голову свою набиту Апулеевыми и Платоновыми сочиненіями, вспомнилъ онъ о приставномъ Сократовомъ духѣ; а нѣсколько спустя и зачалъ онъ, заражался далѣе вѣроятіемъ, думать о волшебницахъ и духахъ. Да хотя и не казалося ему въ томъ что нибудь истиннымъ, но все его увѣряло; почему и вознамѣрился онъ прилѣжно разсматривать тѣ совѣты, которые будутъ ему преподавать, и тѣ дѣла, къ коимъ станутъ его убѣждать, для того чтобъ узнать, изъ какого источника они происходятъ.