— Какъ же онъ бѣдной задумался! — сказалъ Капитанъ; — почему и надобно мнѣ поговорить съ нимъ о Миссъ Доротеѣ.
— О Миссъ Доротеѣ! — подхватилъ Рихардъ съ великою скоростію. — Не ужъ-то вы объ ней что нибудь знаете?..
— Очень видно, что впечатлѣлася она весьма сильно въ твоихъ мысляхъ, — подхватилъ Капитанъ…
— Она весьма нещастна! — сказалъ Рихардъ.
— Но теперь нѣсколько утѣшилась, — отвѣтствовалъ Капитанъ; — ибо хотя Сиръ Георгій и весьма много ее бранилъ, но Миссъ Бровна, то есть добрая и разумная тетка ея, защитила ее отъ него. «Да выдетъ сія, неимѣющая никакихъ благородныхъ чувствъ дочь моя изъ нашего дому», — говорилъ Сиръ Георгъ. «Такъ я ее приму въ свое жилище», — отвѣтствовала ему сестра его. «Я лишу ее наслѣдства», — присовокупилъ Баронетъ. «Она получитъ все мое имущество», — отвѣтствовала сія госпожа. «Она недостойна моего взора», — говорила Лэди Нетлингъ; «а я», — отвѣтствовала Миссъ Бровна, — «не могу не нее наглядѣться». «Я выгоню се изъ своего дома», — кричалъ Баронетъ; «а я», — отвѣтствовала старушка, — «увезла бы сей же часъ ее въ свою деревню, естьли бы только можно было учинить то безъ всякой опасности».
— Такъ поэтому она больна? — вскричалъ Рихардъ съ огорченнымъ видомъ.
— Все теперь учинилось спокойнѣе, — сказалъ Капитанъ. — Ей стало гораздо лучше, почему и ѣдетъ она съ своею теткою; да и родители ея больше уже ее не бранятъ, для того что отправились они въ одну изъ ихъ деревень, которая находи, въ Графствѣ Дербіи; почему и весьма я увѣренъ, что главнѣйшее безпокойство Миссъ Доротеи состоитъ только въ томъ, что не знаетъ она объ участи бѣднаго Рихарда.
— Не ужели сія дѣвица меня любитъ и безпокоится о моей судьбинѣ? Нѣтъ, государь мой, вы право меня обманываете… Но пожалуйте скажите мнѣ…
— Я тебѣ ничего болѣе не скажу, дорогая моя Бекита, — прервалъ рѣчь ея Капитанъ, удаляясь отъ него съ задумчивымъ видомъ и устремляя взоры свои на происходившее на дворѣ, гдѣ Капитанской и Рихардовъ провожатой разговаривалъ съ тѣмъ молодымъ человѣкомъ, котораго послѣдній изъ нихъ видѣлъ прежде сидящаго на порогѣ горничномъ и плакавшаго въ то время, когда входилъ онъ въ корчму. Сей казавшійся Капитанскимъ служителемъ малой прервалъ разговоръ свой и вошелъ къ нимъ въ горницу для увѣдомленія Миссы и отца ея, что кушанье было уже готово.
Въ сіе время спросилъ его Капитанъ:
— Не знаешь ли ты, Томасъ, о чемъ сей молодой человѣкъ столь горько плачетъ?
— Этотъ дѣтина, — отвѣтствовалъ ему Томасъ, — сынѣ близь живущаго откупщика, которой во время отлучки отца его взялъ лошадь и уѣхалъ въ Куллитонъ, въ томъ намѣреніи, чтобъ посмотрѣть бывшаго тамъ лошадинаго бѣгу. По возвращеніи же изъ сего мѣста, когда ѣхалъ онъ по весьма узкой и удаленной отъ большой дороги тропинкѣ, напалъ на него воръ и принудалъ его промѣняться съ нимъ его платьемъ, въ прибавокъ же къ тому отнялъ онъ у него еще и лошадь; почему и не смѣетъ уже оной возвратишься къ своему отцу.
— Послушай меня, Томасъ, — сказалъ ему Капитанъ; — какъ этотъ воръ совсѣмъ не зналъ, чего стоить тотъ сюртукъ, которой онъ ему промѣнялъ, то и скажи ты сему бѣдняжкѣ, чтобъ пошарилъ онъ въ правомъ своемъ карманѣ, гдѣ и найдетъ онъ наполненной гвинеями кошелекъ, а оные и могутъ утѣшить отца его о потерѣ худой лошадіонки.
Томасъ, услыша сіе, вышелъ съ великою скоростію; а вскорѣ послѣ того смотрѣвшій въ окошко Капитанъ вмѣстѣ съ Рихардомъ и увидѣли, сколь велика была радость сего крестьянина при взорѣ на то сокровище, которое нашелъ онъ въ своемъ карманѣ, состоящее въ дватцати гвинеяхъ! Въ то время, какъ они сіе разсматривали, вошла вольнодомка и имъ сказала, что кушанье уже было поставлено; а пообѣдавши и отправились они всѣ трое въ путь свой.
Естьли бы захотѣлъ я описать тогдашнее состояніе Рихардова разума, мыслей и удивленія: то бы надлежало мнѣ повторять то же самое многократно; но скажу только то, что малое сіе сообщество, послѣ недолгаго пути прибыло къ вечеру въ Бриддеватеръ, гдѣ Рихардъ, только что оправившійся послѣ своей горячки, и постившійся около четырехъ дней, захотѣлъ отдохнуть; почему ѣзда ихъ и отсрочена была до завтрея; ввечеру же настоящаго дня Капитанъ Сентри послалъ мнимаго своего служителя Томаса за такимъ дѣломъ, о которомъ Рихардъ не могъ получить никакого свѣденія.
Въ той корчмѣ, въ которой остановился Капитанъ съ мнимою его дочерью, находилося не мало взятыхъ въ плѣнъ Французовъ, между коими были корабельной Прапорщикъ, два Гардемарина и два же кормчихъ. А хотя сіи иностранцы, обманувшися Рихардовымъ переодѣяніемъ, и прельщенные красотою его лица, увидѣвши онаго и вскричали столь громко, что могъ онѣ то услышать: