Миссъ Доротея занималася слышанною ею пѣснею не менѣе, ибо охота ея къ музыкѣ усугубилась съ того времени, какъ лишалася она способовъ упражняться въ оной, а какъ учиться ей у Рихарда казалося совсѣмъ невозможнымъ; ибо ежелибъ захотѣла она употребить къ сему Влюбчивую, то почитала она сіе для себя весьма низкимъ; о матери же своей знала она, что никогда на сію ей прозьбу, не согласится, то въ разсужденіи сего и вознамѣрилась уже прибѣгнуть къ Сиръ Георгію, которой весьма часто принуждалъ ее пѣть, говоря, что имѣла она у себя отмѣнной голосъ; въ прибавокъ же къ сему хотѣлъ онъ принимать на себя щегольскія ухватки, въ слѣдствіе чего и насвистывалъ иногда модныя пѣсни. Нѣкогда случилось ему напѣвать любимую Миссъ Доротей пѣсню, въ продолженіи коей и сказалъ онѣ ей:
— Эхъ! естьлибъ знала ты всю эту пѣсню, то увидѣла бы, сколь она прекрасна! А хотя Мистрисъ Бель и сказываетъ, будто бы умѣетъ она ее пѣть, да я тому совсѣмъ не вѣрю.
— Со всемъ тѣмъ, батюшка, это можетъ статься, — подхватила Миссъ Доротея, — ибо и матушкинъ слуга Рихардъ знаетъ ее совершенно.
— Этому я, — сказалъ Сиръ Георгій, — никакъ не удивляюсь, потому что и стремянной мой играетъ на трубахъ столь хорошо, что съ нынѣшнюю зиму приглашенъ онъ играть въ Оперу. Да кто же слышалъ Рихардову игру?
— Обѣ этомъ сказывала мнѣ горничная моя дѣвка Моллія, — отвѣчала Доротея.
— Не ужъ-то она въ этомъ дѣлѣ смыслитъ? — сказалъ Сиръ Георгій.
— Онъ, батюшка сударь, не только играетъ на клавикордахъ, но притомъ еще и поетъ; да уже и починилъ самой тотъ инструментъ, на которомъ игрывалъ Панфилъ, — говорила Доротея.
— Какъ это? — подхватилъ Баронетъ, — не ужъ то умѣетъ онъ ихъ и починивать? Такъ по этому онъ малой самой искусной!
Нетерпѣливой слышать новаго музыканта Баронетъ, приказалъ тотчасъ Рихарду оставить свою должность, и какъ можно скорѣе перенесть клавикорды въ ту маленькую комнату, которая окошками своими была въ садъ, и заставилъ его играть.
Рихардъ, не имѣя никогда свидѣтелемъ игры своей, кромѣ обучившаго его въ Оксфортскомъ Университетѣ учителя, пришелъ отъ любопытства и понужденія Баронетова въ ужасное смятеніе. И какъ былъ онъ весьма робокъ, то и подумалъ, что отнюдь не зналъ онъ столько, сколько о немъ думали, въ слѣдствіе чего, хотя и видѣлъ онъ, что была предъ нимъ нотная книга и руки его лежали на клавикордныхъ косточкахъ, однако не могъ бы проиграть ничего, естьли бы Миссъ Доротея не приказала ему запѣть. Тогда-то уже Рихардъ, повинуяся такому повелѣнію, котораго зналъ онъ всю силу, началъ то, что было ему приказано.
Хотя сперва пѣлъ онъ дрожащимъ голосомъ, но мало помалу ободрился, и наконецъ исполнилъ свою должность столь хорошо, что причинилъ тѣмъ Миссъ великое удовольствіе; да и самой Баронетъ съ радости закричалъ столь крѣпко ура, что было то услышано въ самой Миладіиной комнатѣ.
И какъ Милади хотѣла узнать тому причину, то о семъ и увѣдомилъ оную одинъ изъ ея служителей: Дѣвица Влюбчивая плавала тогда между безпокойствомъ и радостію, а Милади Нетлинга сказала, что Сиръ Георгій дѣлаетъ всегда дурачества. По прошествіи малаго времени взошелъ онъ къ нимъ и самъ, да и говорилъ, что игра слуги его чрезвычайно его удовольствовала.
— Ты скоро Милади услышишь ее сама, и конечно ею плѣнишься.
Милади сему смѣялась; да и отложено было слушаніе музыки только до послѣобѣденнаго времени.
Начто предлагать о маловажныхъ дѣлахъ? но надлежитъ заключить однимъ словомъ, что Рихардъ пѣлъ одинъ, а по томъ съ Миссъ Доротеею столь хорошо, что какъ Милади Нетлинга, такъ и супругъ ея, рѣшились, дабы наслѣдница ихъ дома училася у одѣтаго въ лакейской кафтанъ музыканта. Хотя Рихардъ и не былъ совершенно искусенъ въ музыкѣ, но имѣлъ къ ней природную склонность, прилѣжность и терпѣніе, ученица же его была слишкомъ трудолюбива, отъ чего и получила она въ наукѣ своей чрезвычайные и невѣроятные успѣхи.