— Я очень доволенъ, — сказалъ онъ Капитану и какъ всѣ уже собрались, то отведя Лорда въ его комнату, дайте ему тамъ отдохнуть. Надобно ему въ ней убраться; для того что желаю я показать его гораздо понаряднѣе, и поступаю съ нимъ просто, что думаю ему и непротивно. И такъ до самаго обѣда препоручаю его я вамѣ, а за онымъ паки мы увидимся.
Рихардъ, не говоря ничего, слѣдовалъ за своимъ управителемъ, которой и привелъ его съ богатоубранной покой, гдѣ два комнатныхъ служителя посадили его на стулъ и тотчасъ вынесли платье его вонъ. По томъ раздѣвъ, подали они ему изъ Голландскаго атласа съ золотыми цвѣтами халатъ, сверьхъ коего надѣвъ на него пудреную рубашку, причесали ему волосы. По окончаніи же уборки, подавъ ему они алой съ легкимъ, но богатымъ шитьемъ сюртукъ, совсѣмъ его одѣли.
Во время одѣванія Рихардова Капитанъ Сентри, сидя подлѣ окошка, читалъ спокойно попавшуюся ему въ руки нѣкоторую книгу. Когда вышли всѣ служители, то Рихардъ, будучи великолѣпно одѣтымъ, хотя и стоялъ противу самаго зеркала, но отнюдь себя не узнавалъ и, такъ сказать, ни чего не видалъ.
— Здоровы ли вы, Милордъ? — спросилъ его Капитанъ. — Можно ли, чтобы щастливая перемѣна вашего состоянія не причиняла вамъ никакого удовольствія?
— Конечно я сплю, — отвѣчалъ ему Рихардъ, — или окружаете вы меня какими нибудь призраками. И такъ скажите мнѣ, чемъ долженъ я васъ почитать?
— Вы конечно, Милордъ, не спите, и видите отнюдь не призраки, — отвѣчалъ ему Капитанъ. — А хотя управителю вашему и нѣтъ никакой нужды, чемъ вы будете его почитать, но я бы весьма вамъ совѣтовалъ перестать удивляться и оставить сей задумчивой видъ, которой затмѣваетъ природныя ваши достоинства. И понеже съ сего времени будете вы обращаться въ большомъ свѣтѣ, то должно учинить вамъ надъ собою усильствіе, и не теряя вашей кротости, быть повеселѣе, во ожиданіи же того, когда окажете вы явные опыты вашего достоинства, покажите приличною вамъ смѣлостію, что достойны вы того состоянія, которое избрали сами.
Пришедшій звать ихъ къ столу служитель помѣшалъ говорить Капитану, которой взявши Рихарда съ веселымъ видомъ за руку, повелъ его въ столовую, гдѣ уже и находился тотъ господинъ, коему представлялъ его Капитанъ. Онѣ подошелъ къ нему съ ласковымъ видомъ и посадилъ подлѣ себя; послѣ чего сѣли за столъ Капитань и два украшенные Орденами господина; каждому изъ нихъ было отъ роду около тритцати лѣтъ, иныхъ же гостей не было тамъ никого.
Сидя за столомъ, не говорили ничего важнаго; а когда по собраніи со стола служителя вышли вонъ, то тотъ господинъ, подлѣ коего сидѣлъ Рихардъ, взявши его за руку, сказалъ находящимся противу его двумъ господамъ:
— Милорды! хотя я предлагалъ я вамъ принять на себя имя и гербѣ моего дома, но вы всегда отъ онаго отрекались, конечно думая, что предки мои и я самъ принесли оному очень мало чести, почему и былъ онѣ недостоинъ быть возстановленнымъ. Хотя желалъ я того очень сильно, но вы думали, что таковымъ снисхожденіемъ можете себя унизить, почему уже и пересталъ я больше того отъ васъ требовать. Сей юноша гораздо васъ смѣлѣе; потому что беретъ онъ на себя воспрепятствовать разрушенію сего стараго замка и возстановишь въ грядущія времена въ Англинскомъ Королевствѣ небогатой и незнатной родѣ Вестфіельдскихъ Графовъ.
Привѣтствіе сіе смутило тѣхъ, кому говорилъ Лордъ. Они воззрѣли на Рихарда съ великимъ удивленіемъ, отъ чего покраснѣвши онъ гораздо болѣе своего сюртука, уподоблялся ляцомъ своимъ самому Ангелу.
— Вы ничего мнѣ не отвѣчаете, — говорилъ старой Лордъ двоимъ прочимъ, — вамъ можно уже меня знать. Но какъ думаете вы только о себѣ, и не заботитесь о вашихъ ближнихъ, то и можно ли вамъ дивишься, когда нѣсколько помышлю я и о себѣ самомъ?
— Со всемъ тѣмъ, Милордъ, — подхватилъ одинъ изъ сихъ молодыхъ господъ, — не надѣляетъ имѣніемъ дѣтей своихъ по одному только своему хотѣнію, и таковое прозваніе, каково есть ваше, и къ которому мы столь близки, не отдается первопришедшему незнакомому.
— Незнакомой или нѣтъ, — подхватилъ Лордъ, — но какъ мнѣ онъ нравится, то я его и усыновлю; да я нѣтъ мнѣ никакой нужды, похвалите ли вы выборъ мой, или нѣтъ. Со всемъ тѣмъ, какъ не хочу я учинить никакого неправосудія и огорчить моихъ присныхъ, то и учиню я вамъ нѣкоторое предложеніе, состоящее въ томъ, что естьли это вамъ неугодно, то отдаю я сему юношѣ собственную мою записную книжку, которую вы довольно знаете, со всемъ тѣмъ, что въ ней ни есть.