При семъ предложеніи оба молодые Лорды, какъ будто бы согласяся, вскричали вдругъ:
— Вы вольны, Милордъ, дѣлать все, что только будетъ вамъ угодно; ибо какъ знаемъ мы, что печетеся вы о своей чести и наблюдаете справедливость, то и не станемъ ни въ чемъ и никогда противорѣчить…
— Не противорѣчить, Милорды! этимъ вы меня еще не одолжите, — подхватилъ старикъ; — для того что въ дѣла мои могу я употребить только васъ; и какъ теперь будетъ мнѣ нужда при Дворѣ, просить же никого я не хочу, а вы тамъ довольно знатны: то и пойдемте со мною въ кабинетъ мой, гдѣ и дамъ я намъ всѣ нужныя къ тому наставленія и крѣпости. Но это еще не все: какъ хочу я женить Вестфіельдскаго моего Графа на богатой невѣстѣ, то должно имѣть ему такой чинъ, чтобъ было мнѣ и вамъ не стыдно; и естьли вы захотите мнѣ въ томъ помочь, то можете безъ всякой траты нашего имѣнія учинить то очень легко.
А какъ молодые Лорды отвѣчали ему, что станутъ они помогать ему съ великою радостію, то и сказалъ онъ:
— Учтивость ваша весьма мнѣ пріятна; — а по томъ продолжалъ, — въ Девонскомъ Графствѣ живетъ Баронетъ хотя самой низкой породы и малаго достоинства, но весьма богатъ. Онъ имѣетъ у себя дочь, которую весьма хвалятъ; на которой и намѣренъ я его женить. но какъ не хочу я просить сего Баронета, да и вамъ въ томѣ никакой нужды нѣтъ; ибо онѣ почитатель друга вашего Лорда Галлифакса, повелѣнію коего никакъ не осмѣлится онъ противиться, и конечно въ томъ не откажетъ; требую же я только того, чтобы далъ онъ за нею приданаго ежегоднаго доходу съ недвижимаго по 6000 фунтовъ стерлинговъ. Вотъ мое намѣреніе вкратцѣ; подробнѣе же разскажу я вамъ въ моемъ кабинетѣ.
По томъ обратясь къ моему управителю, сказалъ ему:
— Капитанъ Сентри! имѣй попеченіе о твоемъ питомцѣ.
Когда же оба молодые Лорды вышли, то Капитанъ и повелъ Рихарда въ находящійся при замкѣ звѣринецъ.
Они шли оба въ молчаніи, и наконецъ достигли до покрытаго и темнаго отъ посаженныхъ вокругъ онаго безпорядочно деревьевъ мѣста. Сіе мѣсто, между различныхъ украшеній въ звѣринцѣ, оставлено было нарочно для того только, чтобы можно было тутъ укрыться отъ солнечнаго зною; а казавшійся поваленной вѣтромъ пѣнь былъ единымъ мѣстомъ, гдѣ можно было отдохнуть. Рихардъ на немъ сѣлъ, надвинулъ на глаза свои шляпу, и сложилъ руки наперекрестъ съ видомъ погруженнаго въ важныя размышленія человѣка.
— Малордъ! вы нѣчто печальны, — сказалъ Капитанъ.
— Не называйте меня Милордомъ, — отвѣтствовалъ Рихардъ; — ибо не могу я и не хочу быть онымъ. Какъ я здѣсь сіе названіе у кого нибудь похищаю, то и не хочу такимъ подлымъ поступкомъ возвыситься. Да хотя здѣсь меня всѣ ласкаютъ, да и даютъ пріятную надежду, могущую тронуть мое сердце; однако со всѣми сими обстоятельствами, кои могли бы меня обольстишь, какъ бы кто ни старался поколебать меня въ моемъ законѣ, но сего никогда не сдѣлается; Ты самъ, твердивши мнѣ всегда о добродѣтели, не могъ исцѣлить меня отъ моей недовѣрки; хотя нѣжное движеніе и влечетъ меня къ вамъ, но почитаю оное за самое для меня вредное. Однимъ словомъ, хочу, чтобъ ты мнѣ открылся, кто ты: волшебникъ ли, волшебница ли, духъ ли, Ангелъ ли, демонъ ли, или самой дьяволъ? Я не могу отъ васъ скрыть никакой тайны; потому что могли вы проникать въ самое мое сердце. Хотя и видѣли вы во мнѣ ласковаго, послушнаго и почтительнаго, но никогда на примѣчали ни трусости, ни страха отъ которыхъ можно бы было мнѣ застыдиться. И такъ оставьте сей, конечно для васъ чужой видъ, и покажитесь мнѣ въ истинномъ вашемъ образѣ, чего конечно я не испугаюсь; или нещастной Рихардъ, почитая себя вашею игрушкою, васъ оставитъ и употребить всѣ чрезвычайныя средства, дабы съ вами на вѣкъ разлучиться.
— Нѣтъ, сынъ мой, любезной мой сынъ, — сказалъ ему Сентри, обнимая его съ нѣжностію, — я никогда съ тобой не разстанусь; но ты меня узнаешь, кто я, и конечно будешь любить, да и учинишься утѣхою моею и радостію. Нѣтъ право, отнюдь я ни чародѣйка, ни волшебница, ни духъ, ни Ангелъ, ниже демонъ, но такой же человѣкъ, какъ и ты, и даже нѣсколько ниже человѣка, то есть женщина, да самая слабая женщина. Однимъ словомъ, ты теперь находиться въ объятіяхъ Ревекки Вестфіельдъ, родной сестры хозяина здѣшняго дома, вдовы Сиръ Патрики Обертона, и родившей тебя матери.
— Вы женщина! вы мать моя! — вскричалъ восхищенной Рихардъ… — Гдѣ я? что сдѣлалъ я? какъ могъ я сопротивляться тѣмъ нѣжнымъ чувствіямъ, которыя влекли меня къ вамъ непрестанно? Я затворялъ предъ вами мое сердце, и даже отъ васъ отрицался, и былъ столько нещастливъ что васъ нѣкогда и огорчалъ, въ чемъ, обнимая ваши колѣна, и прошу у васъ милостиваго прощенія.