— Всё, что вы принесли с собой — балласт. Приготовьтесь нажать на сброс. Всё это лишь болтающийся бесполезный груз, который вы таскаете за собой последние несколько лет… — Джордж остановился, чтобы выдохнуть дым. Смачно, густо. — Это должно исчезнуть. Всё это. Мы должны отбросить его подальше, вырвать его долой, вычеркнуть его, чтобы совершить с собой нечто удивительное. Приготовьтесь… сбросить кожу. — И затем, по волшебному мановению его руки несколько точечных огоньков рассеяли мрак, в котором он стоял. Нола глазела на его лицо, увиденное наконец во плоти. В тот день она влюбилась. Своеобразная любовь.
Теперь она смотрела на золотые и платиновые диски на стенах. Портреты звёзд. Некоторые старше её, некоторые моложе. Все они стали известными, благодаря процессу.
И сейчас почти все забыты.
Некоторые разорены, без гроша в кармане.
Одна сошла с ума из-за последовавшего провала.
Две ещё блистали, одна стала легендой. Другие три ещё оставались наполовину популярными.
Одна мертва: самоубийство.
Ещё одна мертва: убита фанатом.
И теперь она.
Эти комнаты, это здание; здесь была учебная площадка, место её второго рождения.
Музыка, свет, камера… МОТОР!
Девушка-робот вырастает из человечьего яйца. Шок и ужас!
И никого не заботит, что она, может быть, потеряла.
Люди празднуют.
Вон она на экране.
Видите её там? Она поёт. Она танцует.
Правда, она хорошенькая в этом чудном новом платье?
Она — последний товар.
Не отрывайтесь от своих экранов, люди.
Купите её! Купите её! Купите её сейчас!
И… СНЯТО!
Кто-то на коже Нолы заговорил вслух:
— Мне здесь неуютно, Алан. Воспоминания ранят. — Это опять был голос Долли, всё ещё с ней. Ей неразборчиво ответил мужской голос. И теперь снова женский голос в ответ: — Заткнись! Я не могу сбежать от своих чувств.
Нола уставилась в стенной экран.
Сумерки. Внешняя сторона Купола Удовольствий была всё ещё на виду, окружённая камерами и микрофонами. Одетый в шрамы двенадцатилетнего существования, облачённый в мягко подёргивающиеся картины. Софиты и капли дождя заставляли изогнутую поверхность сверкать и сиять. И сейчас внутри можно было наблюдать фигуру Мелиссы — сгусток тёмной материи, стоящий прямо и движущийся, медленно танцуя в ритме, слышимом ей одной. Её лицо показалось более чётким, когда свет изменился и поверхность временно прояснилась, став полупрозрачной. Её черты были иссохшими и бескровными, испещрённые царапинами глаза сфокусировались на каком-то несуществующем предмете вне кадра. Только её виски мерцали цветом парных передатчиков, горящих ярко-красным, мигающих из-за перегрузки.
Медленный наплыв. Одна из рук Мелиссы трогает внутреннюю стену Купола. Её пальцы порождают гало со всплесками жёлтого и зелёного. Прикосновение мыслей, а потом — прочь.
Толпа стояла в едином порыве.
Наблюдая за действием на огромных экранах, поднятых в поле, они двигались в отражённом ритме со своим избранным предметом; они вытянули руки, как Мелисса, их пальцы сжимали воздух, вожделея контакта, друг с другом. Их рты произносили молитвы и нашёптывания. Один или двое осмелились говорить громче, требовать коронации Мелиссы, полноправной и единственной Королевы Подсознательных Удовольствий Нации.
Нола смотрела на людей, связанных воедино. Снова испытывая чувство связи.
Её разум подключился к новому проходу.
Сззссзт…
Она могла слышать блуждание и лепет подсознания. Образы, эмоции, мысли. Строки диалога. Потрескивание синапса, шум в черепе. Персонаж, личность, звук крови, бегущей по венам. Каждый член аудитории был отслежен и измерен. Данные плыли по коже Нолы. Так много мешочков из кожи, в каждом — кости, волосы, вены, мышцы, нервы, зубы и ногти, яйца, органы, кровь, мокроты, сперма, слизь, экскременты, урина, гормоны, мозговое вещество, импульсы, голод, любовь, жажда, ненависть, похоть, нежность, желание, — вся хаотичная сумятица психики, просачивающаяся через очертания плоти, а потом через экран.
Нола могла видеть и чувствовать весь мир в приближении, каждую деталь в увеличении.
Наполовину больно, наполовину странно.
Она слышала, что люди говорили, думали, их голоса размывались вздохами и шепотками. Все зрители в одном порыве говорили следующее:
Мы Око.
Все в едином виденьи, собрались мы здесь
в этот миг, в этот час, на этом месте.
Мы — одно истинное золотое око,
что смотрит и продолжает смотреть,
один глаз, собирающий вид,
требующий образа.
Нола вдохнула. Там…
Джордж Голд. В толпе. Его лицо обозначилось, прижатое к проволоке кольцевой ограды, его глаза застыли на ближайшем смотровом экране, на Куполе, на силуэте, передвигавшемся внутри.
Его губы во внезапном крупном плане.
Он произносил имя своей дочери снова и снова, звук усиливался.
Мелисса… Мелисса… Мелисса…
Нола могла чувствовать исходящий от экрана жар.
Бежать не было возможности.
Сигнал струился.
Солнце нырнуло за деревья, и бледная луна, наконец, осмелившись показать своё лицо, замерцала над Куполом.
Медленный дождь искрился.
Вместе со всеми зрителями Ноле хотелось взывать к раненой женщине, помочь ей как-нибудь. Но к ней не приходило ни слова, ни одного предложения утешения. Она пыталась пересмотреть свою собственную молодость, свою жизнь до того, как она вошла в этот особняк трансформации. Это было трудно: так много было удалено процессом. Остались фрагменты, ничего более. Её ум не справлялся. Вместо этого она искала аэроволны и навлекала на себя съёмку себя самой — маленькой девочки, участвующей в шоу талантов, поющей взрослую песню. Это было её самое первое появление на телевидении. Ей было восемь лет, и она выиграла приз — шкатулку для драгоценностей. Нола чувствовала, как она поёт собственной коже, на своих руках и лице, а потом — крупным планом, лицо ребёнка накладывается на её взрослое лицо.
Как её тогда звали?
И тут она поняла; она больше не может вспомнить собственного имени, своего настоящего, данного при рождении имени.
Утрачено. Утрачено имя, утрачены чувства.
Воспоминания уплыли от неё.
Её детство, родители, возлюбленные,
Растворились.
Кто я?
Нола…
Нола Блу. Поющая артистка.
Марионетка из плоти.
Лески дёргались, и она двигала своими конечностями и шеей радостно и бездумно, не беря в расчёт пределов движения.
Марионетка танцевала,
Танцевала за гроши,
За блеск софитов,
Украденный камерой поцелуй света.
Сладкие объятия.
Шум…
Нола сфокусировала взгляд на экране, где Купол Удовольствий озарился внезапным светом. Лихорадочный крик поднялся из толпы за забором, коллективный вздох, потом тишина, шок. Теперь ропот. Толчок и вспышка картинки и звука, внезапный прыжок, крен камеры. Искажённые слова на фоне жужжания, голос комментатора, недоумевающий.
Сккссксткскст
Статика утихла. Молчание.
Что-то шло не так.
Нола приблизилась.
Купол искрился и сиял ярче, чем прежде. Поверхность полностью была окрашена белым.
Нет образов. Ничего.
Молочно-белый.
Теперь серебристый. Теперь цвета ртути.
Этот эффект никогда не наблюдался, ни в этом году, ни в предыдущих.
Смутная масса толпы напирает на забор. Охранники пытаются оттеснить их назад, рычит собака на поводке. В человеческой давке виднеется лицо Джорджа, отчаянная фигура прокладывает себе путь, расталкивает, его рот шевелится, выкрикивая угрозы.