Слишком много выпивки прошлым вечером. Слишком много.
Она не привыкла к такому.
Да, она, наверное, свалилась пьяная и уснула прямо здесь, перед стенным экраном, как и была, — полностью одетая, оставив включённый плексивизор на всю ночь. Это не было типично для неё, не в её стиле.
Нола собралась.
Люди на экране расплылись.
Теперь тишина.
Без картинок. Без слов.
Что не так?
И уже, пригибаясь ближе…
Слабый гул электростатики.
Физзл, физсл…
Шум в голове Нолы звучал как два провода, как два горячих оголённых провода, тянущихся к соединению.
Фззттзтзтстз…
Нола ошеломлённо уставилась в пустой серый экран.
Она смотрела и слушала. Видя, слыша…
Вспышки статического электричества, снежные мельтешения.
Взрывы случайных шумов.
Фззкстсстстсс!
Формы. Формы на сером.
Силуэты?
Полувидимые проблески.
И её собственное лицо в отражении.
Ещё один персонаж.
Нола не знала, что делать. По какой-то причине она чувствовала связь с экраном. Он притягивал её взгляд, требовал внимания даже сейчас, когда на его месте был лишь лёгкий статический шум.
В мерцании себя найди…
Нола потёрла виски.
Время?
Наручные часы. Не видно. Прищур глаз. Поуже…
5:05
Она глянула в окно.
Ещё темно. Но, быть может, проблеск солнечного света.
Ещё рано. Может, время забраться в кровать, вздремнуть немного перед тем, как заглянет Кристина. Может, это лучший вариант. Сегодня предстоит много работы.
Экран зашумел, Он изменил цвет, яркость, теперь заполнился волнящимися линиями: светло-серая, кремовая, серо-голубая, фиолетовая, жёлтая. Пока ничего нельзя было разглядеть как следует, но в этих формах и шумах были слышны: звуки возни, торопливые нервные шаги, затем голоса.
Кто-то шептал, исполненный страха.
Нола прислушалась, настороженно подавшись вперёд.
Вы здесь? Вы ещё здесь?
Никто не ответил.
Звук бьющегося стекла.
Человеческий плач.
Аххх…
Всхлипывания.
Нола нагнулась вперёд.
Экран расцвёл светом. Картинки.
Передача.
Семья сидит вокруг обеденного стола. Мужчина и женщина, как и раньше, но теперь очерченные, с заданными типажами для игры: отец и мать с двумя детьми.
Младшая из них — дочь… плачет.
Что-то вроде мыльной оперы или личной драмы. Должно быть, она шла всё время. Какие-то помехи с приёмом — в этом дело. Плохой сигнал.
Мать визжит, кричит. Отец опустил голову; дети шокированы, расстроены.
Нола таращилась на этот спектакль, с чувством какого-то облегчения, сама не могла объяснить почему. Её собственные ногти глубоко вдавились в ладони, имитируя действия отца.
Его руки крупным планом,
ногти врезаются в плоть.
Собственные руки Нолы.
Боль была приятной, и она почувствовала внезапный прилив медийного кайфа в стиле старой школы, доцифровую иглу прямо в сердце. А за всем этим — ноющее сомнение, страх.
Ещё не названный, неизвестный.
Этот привкус во рту.
Кожу щиплет по всему телу.
Черепожужжание.
Нола встала и прошла на кухню, включив накладную подсветку. Она налила себе стакан воды и выпила его с двумя таблетками аспирина.
Порошок на языке. Леденящая жидкость.
Дрожь от контакта.
Кончики её пальцев горели.
Рот ватный.
Плохое самочувствие.
Ещё и работать сегодня надо.
Как же она будет…
Головная боль.
Что бы она ни делала.
Странно.
Она устояла, схватившись за кухонный стол.
Комната потеряла фокус.
Клик.
Стала на место.
Может, пора… может, надо к врачу.
Скоро.
Да. Поговорю с Кристиной об этом.
Может быть.
Клик.
Комната плывёт.
Клик.
Опять всё прояснилось — каждая деталь раковины, столешницы и плиты, чёткая, реальная, чересчур реальная.
Нола вернулась в зону гостиной.
Стенной экран играл.
Рекламная пауза. Какая-то слабо знаменитая фигура несётся через дом с сокровищами, сообщая о фактах, числах, единицах продаж, применениях таковых, искре жизни, ста различных способах применения этого блестящего продукта. Образы поднятых рубильников, нажатых кнопок, залитое улыбкой лицо ребёнка, сплошная востребованность, сплошное сияние розового счастья. Сам продукт невиден, только разговоры о нём, только фантазии вокруг. Теперь лого и завершающая строка:
Купи сейчас, пока это не сделали твои друзья.
Будь первым! Стань предметом дискуссий на работе и дома!
Да.
Всё хорошо.
Машина блаженства продолжает жить.
Вот мы и собрались здесь…
Ведущий говорил в почтительных тонах о программах, которые должны выйти, о мистическом удовольствии быть увиденным и просмотренным позже в тот же день, ночью, на следующей неделе, ох, какой восторг будет доступен вам на досуге, где и когда вы пожелаете!
Нола села. Она слышала тайные молитвы, раскодированную болтовню краснобая.
Дорогие зрители,
Здесь мы встретились по обе стороны стекла
Чтобы сгореть и очиститься
и вложить наши души.
Лизать экран статического электричества
Сжечь наши глаза великолепием.
День и ночь, двадцать четыре на семь
Неделя за неделей
Всю жизнь
Мы будем загружать, выгружать
и весело затянем сами себя
В электрическое благополучие
Из блеска,
Яда и лунного света.
Почему бы тебе не присоединиться к нам?
Нола нашла пульт.
Клик.
Ушёл. Сплошная тишина, сплошная пустота.
Она облокотилась на диван. Может, перекусить. Нужен сахар.
Шшсззссссссс…
Что?
Шум.
Что это было?
Звенящее головокружение.
Момент
размытия.
Что-то не так. Что-то тут не так.
Опять шум, но уже более тихий.
…шшззшссхссс…
Она остановилась. Замерла, насторожившись.
Черепной гул?
Нет, не то. Это было другое.
Может, экран?
Нет, он выключен. Точно выключен.
Так, прислушайся. Вслушайся…
Шххххххсхс.
Вот.
Вот оно. Теперь чуть громче.
Шххххсзсс… шсзтс… ссшскхжзссс…
Слова?
Слушай!
Нет. Не слова, пока нет, и даже не шёпот. Только бормотание слабого шипящего звука, который, казалось, доносился с немного другого направления каждый раз, когда она поворачивала голову.
Нола закрыла глаза, собралась.
Был ли это голос? Было ли это чьей-то речью?
Сззх… х…хаат… к…нис…ссь… увла…жжжн…
Кто-то пытается говорить? Может, ребёнок? Маленький мальчик?
Нола не могла сказать наверняка.
Она ощущала покалывание в области живота, который она, не осознавая того, чесала, её пальцы вгрызались под рубашку. Кожа ощущалась тёплой и липкой.
Что?
Пальцы ищут, надавливают.
Чёрт, что же это такое?
Она откинулась назад, чтоб задрать рубашку и осмотреть живот более пристально. Там что-то было на коже.
Трудно разглядеть.
Она поднялась и прошла в кухню, где всё ещё жужжала накладная подсветка.
Теперь. Теперь она видела это ясно.
…Синяк.
Синяк на её животе.