========== Сказки о дурацкой любви ==========
Цветочный магазинчик мадам Стебель «Floré» был расположен практически в самом конце Косой Аллеи. Там, где, кому-то могло бы показаться, почти не ступала ни одна нога волшебника. Но несмотря на пустынность улицы, где расположился уголок процветания флоры, разрастающийся зелёными стебельками по стенам приближённых зданий, владелица действительно могла горделиво похвастаться высокой проходимостью, ведь бывшему профессору Хогвартса удалось создать как вокруг магазина, так и внутри него атмосферу, благодаря которой люди всегда так тянулись за цветами Стебель.
Наружному виду цветочного магазина часто удавалось завораживать случайно проходящих магов, отчего порой случались неловкие инциденты, когда некоторые буквально замирали, глядя на входную дверь магазина, которую обвивала ветвями лоза, переплетённая с новыми видами индивидуально выращенных самой владелицей роз.
И понять причину подобных замыканий у прохожих можно.
Цветочный расположился между двумя заброшенными магазинчиками, для которых всё никак не могли найти владельцев. И поражало то, как вне зависимости от погодных условий или времени года, он выделялся на фоне тусклых лавок, как первый красочный масляной мазок по ещё пустому холсту. Магия мадам Стебель позволяла ей, как пчёлке, распылять своё волшебство на каждый выросший на клумбе цветок или уже собранный и выставленный на витрину букет. Иногда казалось, что именно её магазин скапливал в себе всю магию переулка, ведь такие чудеса, как падающие солнечные лучи в вечно дождливой Англии именно на навес её цветочного уголка, действительно можно было называть самым настоящим волшебством.
***
Дверной колокольчик издал лёгкий звон, оповещая о ступившем на порог посетителе. Гермиона захлопнула роман Николаса Спаркса, перед этим оставляя стикер у строчки, на которой остановилась и планировала перенести вычитанную для аргумента цитату в доклад.
Она училась на втором курсе местного маггловского университета. Изучала литературу.
Почему в маггловском? Это было единственным условием родителей когда-то отпустивших дочь в мир магии, известный тогда им, как и всем магглам, как выдуманная для детских сказок реальность.
Хогвартс был коротким этапом её жизни. Всего-то шесть лет, которые развили в ней навыки самой способной на её потоке волшебницы.
Она получила пергамент, на котором красивым каллиграфическим почерком было выписано окончание школы волшебства с отличием, но случился нонсенс. Документ, ради которого она всегда так старалась и кропотала днями и ночами, упорным трудом выбивая себе самые высокие баллы, теперь пылился на одной из полок стеллажа, зажатый между книгами.
Многие из её однокурсников поступили на службу в Министерство — Гермиону тоже приглашали на стажировку в отдел Международного магического сотрудничества, но она отклонила это предложение, чем очень разочаровала многих обучавших её в школе учителей; кто-то стал целителем; некоторые служили на благо мирным жителям в Аврорате — Гарри, её лучший друг, с которым их связала судьба ещё в купе Хогвартс-экспресса, а она… Она хотела писать.
И сдержать когда-то данное родителям слово.
Кроме того, всё же Гермиона была магглорожденной и большую часть своей жизни проводила именно в этом мире. Поэтому было бы нецелесообразно кичиться всю жизнь аттестатом с высокими экзаменационными баллами по знанию мира магии, живя в цивилизации магглов. И что уж говорить о том, что именно маггловское издательство достигло куда большего прогресса в различных сферах, будь то наука или фэшн-индустрия, чем магическая пресса, которая славилась своей любовью к распространению слухов и сплетен на первых полосах главных новостных источников.
Она стянула с себя один наушник, приглушая звучание голоса Гомес в плеере, пропевшей строчки о вызывающих тошноту сказках о любви{?}[selena gomez — same old love], и спрятала его в кармашек рабочего фартука.
Наконец взглянув на посетителя, уже оглядывающего цветочные ряды, представленные в ассортименте, девушка слегка опешила. Ну, как слегка… она буквально сбилась под окутавшим пространство магазина ароматом мужского парфюма.
Воу.
Её взгляд начал хаотично бегать по бродящему высокому парню в чёрном костюме, сидевшем на нём так идеально, что, казалось, был отшит на заказ по точно вымеренным меркам — наверняка она была близка к правде. Из-за солнцепёка снаружи он держал в руках пиджак, на котором её глаза зацепились за бирку бутика «Твилфитт и Таттинг», и Гермионе вдруг стало тяжело дышать полной грудью от того, как её всю сдавило из-за вида белой рубашки, рукава которой были закатаны до локтей и открывали ей вид на переплетение выступавших вен.
Светлые — слишком светлые для натурального блонда — волосы были зачёсаны назад, и, когда парень наконец обернулся, от резкого движения пару прядок выбились из идеальной причёски, падая на лоб.
Воу.
Его черты лица… Они показались ей смутно знакомыми.
Их взгляды сцепились друг с другом, как магниты одного полюса, и серые глаза, блуждающие по ней с откровенным интересом, заставили сердце молодой волшебницы сделать сальто. Она прямо почувствовала этот прыжок внутри системы своих органов.
Линии скул вытачивали угловатую форму лица, будто перед ней стоял не живой человек, а вылепленный бюст, в который творец вкладывал все силы и душу, просиживая за работой сутки ради долгожданного лицезрения конечного результата творения. Нос, губы, разрез глаз — всё словно объединялось в то самое золотое сечение, о котором так грезили многие девушки раз за разом, разглядывая своё лицо в зеркале и выискивая новую деталь их внешности, так и ждущую в порядке своей очереди отборную порцию придирки.
Послышалось характерное покашливание, сопровождаемое прочищением горла, а затем низкий, чуть хрипловатый мужской голос вернул её лёгким способность дышать всего на секунду, прежде снова выбил, будто он не заговорил с ней, а ударил под дых, выкачивая кислород.
— Прошу прощения, — заговорил первым парень и бросил короткий взгляд на её бейдж, прежде чем продолжил: — Гермиона, — протянул он гласные её имени, словно смаковал звуки на своём языке. — Вы флорист?
Да. Гермиона была флористом, устроившимся год назад к мадам Стебель, желая найти подработку во внелекционное время, поскольку финансовой поддержки от родителей… можно сказать, практически не было. Пары сотен фунтов, что они ежемесячно высылали ей, хватало лишь на бытовые расходы и взносы за проживание в общежитии, комнату в котором она делила с соседкой, неожиданно ставшей для неё близкой подругой — особо проницательная, невероятно амбициозная, иногда чересчур навязчивая — Пэнси Паркинсон. Девушка, что училась на Слизерине в те же года, что и Гермиона, и была наследницей несметно богатого чистокровного рода. Девушка, отказавшаяся от всего, что приписали ей ещё с рождения, ради осуществления собственной — именно собственной, а не навязанной семьёй — мечты. Девушка, что поступила на факультет драматургии в маггловский университет. Девушка, чьё имя однажды вывесят на афише главной сцены Бродвея.
Поэтому, когда однажды под ноги Гермионы буквально упало объявление о поиске консультанта в только открывшийся на тот момент цветочный магазин, она побежала туда со скоростью, стирающей подошву её стареньких конверсов.
— Д-да, — запнулась она из-за пересохшего горла от длительного молчания, но быстро взяла себя в руки и с энтузиазмом, которого обычно ожидают покупатели от продавцов начала заваливать его вопросами: — Вам помочь с выбором? Есть ли какие-то конкретные пожелания? Ваши предпочтения?
— Вообще-то, — двинулся он своим размашистым шагом из-за внушительной длины ног в её сторону, на ходу доставая из пиджака кошелёк, светя своими дорогущими на вид часами, обвивающими кисть правой руки. — Думаю, я уже определился.