– Ну, посмотрим каков ты на самом деле... "Расстройство личности? " – прочитала она повторно, выражая сокрушительное недоумение –... Иди на первый этаж, где в кабинете под номером: "8" лежат проходят тесты ещё два таких же парня. Возьми один бланк и заполняй ответы. – наставляла меня она.
Я вышел из кабинета и сразу нашёл дорогу туда, куда мне надо. Взяв бланк с вопросами и ответами, уселся на заднем ряду парт, и принялся заполнять. Вопросы были слегка удручающими, ибо только полный имбецил мог провалить его. Двое в кабинете были два парня, примерно, моего возраста: они были, по-моему, невзрачны, отличий от таких же "ботаников" я не заметил, хотя не вглядывался в их манеры говорить, в их лица, которые могли легко подтвердить мою теорию или опровергнуть. Уйдя раньше их, слышал по мере отдаления всё слабее и слабее их разговор:
–... Я и говорю! – практически шёпотом произнес один. Я, увы, не мог услышать то, что шло до этих его слов.
– А вдруг денег не хватит? А если нас поймают? – переменился в голосе второй. Сомнения и страх пожирали его, оставив в прошлом их частые смешки, шуточки до этого разговора.
– Да не бойся! – чуть ли не сопроводив свой уже не тихий, а довольно-таки громкий выкрик на в сторону своего друга, шлепком ладонью по деревянным столикам. Более уверенный студент продолжил–.. Мы просто закажем и заберём закладку. Убежим, если хочешь. – протараторил инициатор чего-то запретного.
Я знал о чём они ведут речь. Кажется, даже слышала какая-нибудь уборщица в коридоре своим острым ушком, но меня посетили неприятные воспоминания: один раз наглотался таблеток, которые не продавались без рецепта ни в какую, пилюли были выписаны какому-то человеку, страдающему от душевных недугов. По телу пробежал ток, заставивший меня встрепенуться, дёрнуться. После трёх дней беспамятства от нескольких штук мне не захотелось больше, со мной из-за этого многие мои друзья перестали общаться. Вернувшись в кабинет моего "доктора", оповестил её, что благополучно написал весь тест. На что она ответила лишь:
– Отлично. Мне нужно ознакомиться с твоим бланком, но результаты будут известны позже. Можешь идти.
Через два дня вернулся к ней, чтобы узнать результаты. – Возьми этот конверт и отдай его психологу твоему. Но не вскрывай конверт! – сказала она мне после того, как я стоял минут 15 у кабинета, периодически выходя покурить, вручая мне конверт с пломбой. Не придал значения сначала этой "тайне" конверта, на котором красовалось моё имя и ненавистная мне фамилия. Доехав уже никакой до военкомата, нашёл психолога, самонадеянно отдав ему своеобразное письмецо, а он только повёл своим носом, распечатал, чтобы потом быстро пробежать глазами. Он попросил меня подождать, что я и сделал – сел на лавочку в коридоре, где веяло запахом пота, где всё ещё издавалось эхо шмыгающих "новобранцев", где через чур жёлтые потолки и стены, жёлтые настолько, что хочется спать или курить на морозе. Прождав его около минут пяти, выучил все трещинки на стене напротив: она источала в себе будто все свои века, которые простояла, каждая трещинка, микротрещинка – как у пня кольца или дуги годового прироста на наружной поверхности раковины моллюска. Он ехидно улыбался своими зубами, которых, по его наружности судить если, не должно было остаться, протянул направление в центральную психиатрическую больницу, не сказав ни слова, и ушёл, оставив меня наедине с этим листком, на котором красовалась печать: такая кислотно-синяя, но почему-то не очень пропечатанная на старой, пожелтевшей, почти доисторической бумажке.
Изначально был вне себя от интереса, любопытства, распирающего меня: "как же это пребывание будет занимательным! ", но, вскоре, мои мысли переменились. Рассказав матери всё об этом, наврал о самом главном – за что меня туда и зачем, она волновалась, хотела бежать разбираться с этим недоразумением. но быстро успокоилась, взяла себя в руки. Мы приехали, до этого сдав анализы для того, чтобы спокойно лечь, сидели у заведующего этим "дурдомом". Всё произошло так быстро, что аж не успел оглянуться, а лежал уже в палате один, перечитывая научпоп про путешествие души Майкла Ньютона. Мне пока не давали встреч с моим психологом, что должен за мной присматривать, выискивая в моем поведении отклонения, но мне было, честно, по барабану, ибо еда там была, на удивление, съедобной, но через несколько дней, может, из-за книжки с рассуждением о смерти или своими тараканами в голове, почувствовал что-то странное: оно пряталось где-то под покровом моего черепа, я перед сном постоянно думал о том, что могу быть серьёзно не таким уж здоровым, начал ночь за ночью копать в себе яму, пытаясь самому себе доказать, что вполне вменяем.