Одним утром я начал ненавидеть эти крики со второго этажа, этот потолок с огромной трещиной, который намеревался однажды открыть свою бетонную пасть, чтобы захлопнув её, меня съесть, стал в дырки стен вживлять спички, мол, чтоб всполыхнуло всё разом. Меня позвали в кабинет к психологу: он был приятный старик, с блестящей, как затёртый паркет мастикой на основе скипидара, носил смешные очки-лупы, постоянно держа руки в карманах. Включил мне ноутбук с первым же тестом, который смог найти на просторах интернета, а сам отправился кушать, иногда спрашивая меня об увлечениях, о моей семье, о моей Родине, но когда он услышал город, который достаточно близко с Кисловодском, загорелся, гордо нарекая меня своим земляком, пригласил меня после обследования к себе, чтобы научить меня играть на рояле, похвалил меня за искренность, за всё на свете. Потом проверил мои ответы, дал мне пару книг. И это далеко отогнало от меня тучи депрессии. На следующий день он опять меня к себе позвал, уточнив как я еду до своей маленькой деревни, начав с этого:
– Люблю те места с горячими источниками, горами....Ох, Вы на каком поезде туда отправляетесь? "Нижний Новгород – Кисловодск? " – с мягкой улыбкой, витая в своих воспоминаниях об прошлогоднем отдыхе в теплых краях, спрашивал он, придерживая своё искалеченное, но живо морщинистое лицо, поблескивая глазами.
– Не знаю. – резанул я чуть ли не по его сердцу этим своим "незнанием".
– Как?! – в недоумении разошёлся он, заставив меня оправдываться, исключая правду о том, что сажусь в поезд не раньше, чем напьюсь.
– Я не помню уже. Это было давно. Можно маме позвонить, спросить. – не понимая, что подбиваю его на неудобную ситуацию, то есть спросить у моей матушки.
– Давай ей позвоним и спросим тогда. – слегка успокоился он, подгоняя меня к прохождению очередного теста.
Набрав номер матери и дождавшись её ответа, сказал ей, не подумав, что дядя врач хочет с ней по поводу меня поговорить. Он взял телефон, приложил к уху, представился, поздоровался, культурно и спросил, что хотел узнать о моих поездках. Справившись с очередным заурядным тестом, направился в свою палату, в которую так никто и не попал. Обследование подходило к концу и меня всё чаще навещал мой друг-психолог, делясь эмоциями, мыслями, воспоминаниями. Дело шло к выписке уже, меня провели на второй этаж с закрытыми железными дверьми, оставили ждать в коридоре пока меня не позвали на контрольную комиссию, где решится вопрос о моём здравии. Сидели 2 женщины и два мужчины в белых халатах, я заметил стул, стоящий посреди большого кабинета.
– инсценировка – подумал я, слегка приподняв краешек рта. Уселся на стул и начал наблюдать за действиями этих лиц, но прозвучал вопрос в мою сторону, который отвлек меня от созерцания этой процессии со стороны.
– Вам сколько лет? – не поднимая голову на меня, записывая что-то в свои листы, сказал один из мужчин.
– 16. – не заставив ждать, ответил я.
Одна из женщин спросила, перебив вопрос, который должен был следовать за предыдущем, показав рукой основному "говоруну", чтобы тот подождал с вопросами – Выглядите старше своих лет. У Вас, видно, что-то в жизни случилось такое, что заставило Вас повзрослеть?
Вспомнил свою бороду и пристыдился, но всё-таки ответил – Да. Мой дедушка недавно ушёл из жизни. Он мне заменил отца. – чётко и спокойно сказал я, тысячу раз засмеявшись где-то в уголке души.
Женщина улыбнулась одному из мужчин, сказав ему – Вот видишь! Я очень проницательная. Всё-таки меня выпустили с справкой о полном здравии, зачитав большую связку не известных мне понятий, определяющую мой темперамент.
Меня выписали, но я так и не явился к психологу на приобщение к классической музыке.
Конец