Часть №3. Купи, отец, нам маски...
В новой реальности душа Барина взирала с высот, как покинувшее кладбище тело хозяина достигло ларька с надписью «Погребальные маски и ритуальные аксессуары». На небольшой витрине красовались искаженные предсмертными муками гипсовые лица покойных. Из-за прилавка по-лошадиному скалила золотые зубы цыганкообразная продавщица с плутоватым взглядом. Рядом, в окружении трёх разновозрастных карапузов, стоял мужчина.
— Купи! Ну, купиии! – канючили малыши, – Отец, хотим маски! Ну, пожалуйста!
Мужчина долго мялся, явно сомневаясь в целесообразности покупки подобного рода, и, наконец, согласился. Ребятня, радостно щебеча, начала примерять маски.
Не прошло и минуты, как раздались визги, послышалось утробное урчание и громкое смачное чавканье. Лёхина душа прифигела, глядя с облаков, как недавние малыши закусывают трупом собственного родителя. А Лёхино тело побрело дальше. Следом за ним увязались два новообращенных упыря и ведьма рыжая над трупом пролетела.
Часть №4. Охотник
Смеркалось. Массивная фура неторопливо катила по окружённой лесом дороге. Неожиданно свет фар выхватил странную процессию, бредущую по обочине. Дальнобойщик Севастьян по кличке Охотник присмотрелся и подумал: «Да ну нах..!». Он всегда думал «Да ну нах...», когда сталкивался с чем-то непонятным. А в этой процессии было непонятно всё.
Впереди шёл долговязый шнырь в стильном чёрном плаще. Голову шныря украшал зелёный хайер, из кармана торчала тряпка с костями. Но самым возмутительным Охотнику показался застывший на руке шныря фак. Вокруг долговязого, похрюкивая и повизгивая, крутились двое мелких типов. Над головой, размахивая метлой и дико хохоча, летала мерзкая рыжая тварь. Все они были такой отвратной наружности, что Охотнику стало тошно и понятно, что дело нечисто. А потому он притормозил у обочины, достал из загашника обрез, серебряные пули и пошёл на перехват.
***
Парой часов раньше бывшие товарищи славного панка Лёхи Барина по прозвищу Барин пришли в себя после испытанного ими шока. Худощавый парень в косухе нервно пригладил рукой разноцветный ирокез и мрачно возвестил:
— Чё стоим? Кого ждём? Лёху догнать надо... И вернуть на место!
Он кивнул в сторону сиротливо стоящего на краю могилы гроба. Пёстрая толпа взревела и кинулась к выходу.
***
Охотник сделал один предупреждающий в воздух. Панковская братия, уже почти настигшая Барина и его свиту, смолкла. Парень в косухе сделал знак, и толпа, гремя цепями и тяжёлыми ботинками, побежала вдоль обочины.
Раздалось ещё три выстрела. Выбежавшие из-за фуры панки увидели, как два вурдалака и одна ведьма рухнули замертво. Барину достался удар прикладом.
— Ваши? – обратившись к парню в косухе, спросил Севастьян и опустил обрез.
— Только тот, в плаще, – ответил парень.
— Забирайте, – ухмыльнулся Охотник и направился к фуре.
— Лёху – назад, на кладбище, и в гроб, – распорядился предводитель панков.
— А этих? – спросил кто-то из толпы.
— Бросьте в яму вместе с трупом.
***
Вскоре Лёхиным душе и телу стало темно. Слышался шорох осыпающейся земли. Хотелось пить и на ручки.
Часть №5. Я жив покуда...
Давешний хлыщ из «Весёлых троллей» в одиночестве сидел у барной стойки совсем другого бара, расположенного у самых врат в Преисподнюю. Бар назывался «Проклятый старый дом». Перед хлыщом стоял бокал с терпким напитком цвета тёмного янтаря.
— О чём горюешь, Сат? – в голосе подошедшего послышалась насмешка.
— Ты же знаешь, я не умею горевать, Микаэль, – отозвался тот и, криво улыбнувшись, добавил, – Я искренне недоумеваю...
Собеседник молча подсел рядом, явно ожидая продолжения. Сат достал из кармана плаща пожелтевший свиток со сломанной печатью и подал его Микаэлю.
— Договор №666? – вслух прочитал тот, пробежал глазами по выведенным кровью буквам и громко радостно рассмеялся, – «Хой»! Он написал «Хой»! Ей богу! Молодец этот твой Лёха Баринов по прозвищу Барин!
— В том то и дело, что теперь не мой. Кто бы мог подумать, что вместо своей подписи он напишет дурацкое панковское словечко? Нужно имя или фамилия! На худой конец прозвище или кличка! Подпись «Хой» недействительна!
***
Лёха открыл глаза. Головная боль и отвратный вкус во рту свидетельствовали о том, что вчера он дико надрался. Барин провёл рукой по затылку и обнаружил там здоровенный шишак. В голове крутилось «Я жив покуда, я верю в чудо...». Лёха встал и шатающейся походкой побрел на кухню, дрожащими руками налил воды из-под крана, жадно выпил и принял главное в жизни решение не ходить сегодня ни в какой бар и вообще бросить пить.