– Поговорите для начала с руководством школы. Я пришла проведать А Хао. Чуть позже мы с вами проведем консилиум.
Фактически Лу Сусу действительно занималась решением проблем с долгами и не была отстранена от работы из-за конфликта на рабочем месте. Ее не дисквалифицировали, и она по-прежнему могла работать – в отличие от зама Цзи, которого буквально предали анафеме. Поэтому, конечно, она могла приезжать в психологический центр и давать консультации. В какой-то момент мне захотелось спросить Лу Сусу, почему в тот день в больнице она плакала, когда говорила по телефону, но слова застряли у меня в горле. Я словно в полусне смотрел на нее. Она показалась мне хрупкой, словно свежий цветок, порождая желание защитить ее. Когда Лу Сусу договорила, я все еще был погружен в свои мысли и никак не отреагировал на ее слова. Пришел в себя, только когда Ян Кэ ткнул меня локтем. Я уж было хотел возмутиться, но, повернув голову к нему, увидел, что он будто бы злится: в его глазах вспыхнул огонек гнева. Такое выражение лица я видел у него впервые.
Ян Кэ ни с того ни с сего ударил меня, да еще и разозлился… Конечно, я тут же пришел в недовольство. И уже собрался вместе с Лу Сусу пройти в кабинет для проведения консилиума, но Ян Кэ поднял руку и, схватив меня за шею, потащил за собой на первый этаж. Не успели мы отойти далеко, как сзади раздался голос А Хао. Она говорила про третий самостоятельный урок и что она договорилась встретиться с Цзян Ин, а учитель Хуан им разрешила.
Ранняя осень в Наньнине по обыкновению очень знойная. Только лишь я вышел в османтосовую рощу, мне тут же стало жарко, и шея под рукой Ян Кэ покрылась по`том. На моем коллеге была белая рубашка с длинным рукавом; он сперва не заметил, что я вспотел, но, заметив промокший рукав своей рубашки, тут же убрал руку и вытер ее о мою спину.
– Я тебе тряпка, что ли? – недовольно отреагировал я.
Ян Кэ, ничего не ответив, приподнял подбородок, призывая пройти к учебному корпусу. Мой мозг не успевал реагировать на происходящие одна за другой сцены, поэтому я спросил его:
– Что ты делал, пока я разговаривал с А Хао?
– Я позвонил Лу Сусу и попросил ее приехать помочь провести консилиум. Но для начала мы пройдем в учебный корпус.
– Подожди, как ты смог дозвониться до Лу Сусу?
– Она сейчас в процессе судебного разбирательства, с чего бы до нее нельзя было дозвониться? Тогда она боялась, что ее станут донимать коллекторы, и поэтому специально выключала телефон, – с недовольным видом начал объяснять Ян Кэ. – Чэнь Путянь, ты не мог бы вести себя серьезнее? Не нужно каждый раз заговаривать о Лу Сусу, если тебе не о чем поговорить.
– Ладно, ладно… Признаю свою неправоту, нужно быть серьезнее.
Каждый раз, когда я говорил нечто подобное, Ян Кэ закатывал глаза.
Оставив меня позади, он быстрыми шагами направился прочь. Немного позже зазвенел звонок с урока, и ученики толпой вышли из классов на физкультминутку. Мы с Ян Кэ пробирались сквозь скопище детей, время от времени сталкиваясь с ними плечами. Некоторые ученицы, проходя мимо нас, перешептывались, спрашивая, неужели этот красавчик – новый учитель. Я прекрасно знаю, что говорили они не обо мне, поэтому, опустив голову, просто продолжил идти вперед. Дойдя до третьего этажа, я увидел спускающегося вниз по лестнице учителя, несшего в руке книгу Тай Пинчуаня. Параллельно он отчитывал ученицу, говоря, что пока он заберет у нее эту книгу и что подобное чтиво запрещено приносить в школу, так как такие авторы пудрят ученикам мозги. Услышав этот разговор, Ян Кэ взглянул на книгу в руках учителя и остановился. Я переживал, вдруг он начнет препираться с учителем, поэтому тут же сказал ему ускорить шаг. Я не понимал, почему Ян Кэ потащил меня сюда. Все ученики и учителя вышли из классов на физкультминутку, так зачем нам понадобилось подниматься наверх?
Дойдя до пятого этажа, Ян Кэ оглядел таблички на дверях кабинетов. Найдя одиннадцатый класс, он велел зайти с ним.
– Зачем мы сюда пришли? – растерянно спросил я.
Ян Кэ остановился на входе и указал на расписание уроков:
– Смотри.
На стене висело расписание занятий. На это место наверняка приклеивали не один лист, потому что на стене остались неоторванные куски старых листков с расписаниями. Но здесь нет ничего удивительного – большинство школ работают уже довольно давно, и в них училось не одно поколение учеников. Что здесь может быть не так?
Я приблизился к стене, пригляделся и в недоумении спросил:
– И что может быть интересного в расписании уроков?.. – Лишь только произнеся эту фразу, я тут же сам ответил на свой вопрос: – Стоп. Сегодня среда, а утром… Утром у одиннадцатого класса третьим уроком было вовсе не самостоятельное занятие, а математика. Получается, А Хао перепутала?