– Это не урок математики, посмотри внимательнее, – Ян Кэ продолжил указывать на расписание уроков.
– Ты думаешь, я совсем идиот? Здесь же черным по белому написано; если это не математика, то что? – Я не люблю, когда меня держат в напряжении. – Если тебе есть что сказать, то говори прямо. Мне не нравится, что мы оставили Лу Сусу там одну. Вдруг…
Только я упомянул Лу Сусу, Ян Кэ тут же сделал недовольное лицо. Однако именно он пригласил Лу Сусу, а не я; если она ему так не нравится, зачем вообще понадобилось ей звонить? Стояла ужасно жаркая погода, и настроение у меня было отвратительное. Я уже собрался попререкаться с Ян Кэ, но, еще раз внимательно прочитав расписание, наконец-то заметил, что именно было не так. Оказывается, в среду третьим уроком действительно была не математика, а самостоятельное занятие. Однако сам план самостоятельных занятий был за прошлый семестр, а новое расписание повесили поверх старого; если присмотреться, можно было заметить надписи под первым листом.
– Неужели… – Я немного не мог поверить в увиденное.
– Все верно, – подтвердил Ян Кэ. – Когда я вышел из психологического центра, то поговорил с несколькими учителями. И хотя они не общались с больной, с их слов я понял, что у А Хао наверняка именно эта болезнь.
В это мгновение по школьной радиосети заиграла музыка для гимнастики. Осознав, что хотел мне сказать Ян Кэ, я поспешно спустился вниз, чтобы подтвердить все это у А Хао. Лу Сусу по-прежнему разговаривала с ней в кабинете. Услышав приближающийся звук шагов, А Хао обернулась и посмотрела на нас. Она снова никого не узнала, поэтому мне пришлось еще раз представиться и все объяснить. Когда А Хао увидела Ян Кэ, она оставалась невозмутима, поскольку также не помнила, что он сказал ей о смерти Цзян Ин. Ее лицо при виде Ян Кэ даже немного покраснело – возможно, она испытывала к нему симпатию.
Зайдя в кабинет, я сразу перешел прямо к делу и спросил А Хао, какое сейчас число. Она без раздумий ответила:
– Семнадцатое мая. У вас же есть телефон, вы можете посмотреть в нем дату.
Семнадцатое мая – это день, когда моя мама впервые привела в больницу тетушку Чжоу и Ху Сяобао; помню, тогда шел сильный ливень. Сейчас уже октябрь, и с того дня прошло полгода. Но я не стал поправлять А Хао, а вместо этого продолжил задавать вопросы:
– А Хао, когда вы сегодня пошли на уроки утром, какая была погода?
– Шел сильный дождь, некоторые улицы даже затопило.
Сказав это, А Хао непроизвольно посмотрела в окно. Сквозь листья османтуса пробивались лучи солнечного света. А Хао сразу же стало понятно, что на улице нет и намека на дождь. От неожиданности она поднялась со своего места и всмотрелась за окно, пробормотав про себя:
– Как странно… Неужели небо прояснилось?
С одной стороны, мне было печально наблюдать это зрелище, а с другой – во мне поднялось радостное чувство. На самом деле А Хао не видела никакого призрака. Учителя и ученики все время думали, что она одержима злыми духами или разыгрывает из себя дуру, так как А Хао повторяла, что видела Цзян Ин. Но все было совершенно не так. Воспоминания А Хао остановились на семнадцатом мая, и она не помнила самоубийство Цзян Ин, а оно как раз произошло в тот день.
И тут я, следуя примеру Ян Кэ, не спеша сказал А Хао:
– Цзян Ин совершила самоубийство, спрыгнув с крыши.
– О чем вы говорите?.. – А Хао пришла в ужас, у нее словно заболела голова, так как она начала тут же ее массировать голову. Но вдруг вернулась в начальную точку и, смеясь, сказала мне: – Учитель, сегодня третьим уроком будет самостоятельное занятие, мы с Цзян Ин договорились встретиться и поиграть на пианино, учитель Хуан разрешила нам.
– Ты пока садись…
На самом деле я не первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией. Когда я учился в Шанхае, профессор У рассказывал нам о подобном случае. В книге «Человек, который принял жену за шляпу» автор описывает историю под названием «Заблудившийся моряк». Главный герой рассказа – шестидесятилетний моряк, считавший себя молодым юношей; когда врач давал ему зеркало посмотреть на свое отражение, тот в изумлении и тревоге смотрел на себя и удивлялся, как он мог так постареть. Однако через несколько часов или минут моряк забывал, что к нему приходил врач; он постоянно повторял одни и те же фразы, задавал одни и те же вопросы. Его умственные способности были в норме, он без труда решал алгебраические задачи; но, если ему задавали вопросы, касающиеся событий, произошедшие после 1945 года, он ничего не мог вспомнить. Он не полностью потерял память, так как помнил события до 1945-го. Проще говоря, этот моряк остался навеки девятнадцатилетним парнем; он будто жил во временной капсуле, его мозг утратил возможность хранить новые воспоминания, а иногда из-за амнезии у него даже возникали ложные воспоминания.