— Это он? — спросил полуборец-полужокей.
— Он самый, — ответил тощий.
Полуборец-полужокей поднялся, подошел к столу и взял моток бечевки.
— Снимайте шляпу, плащ и садитесь сюда, — он указал на один из стульев.
— Не торопись, — встрял тощий. — Я еще ничего ему не объяснил. — Он взглянул на меня. — Все очень просто. Человек, который придет на встречу с вами, не хочет никаких неожиданностей. Ему надо только поговорить с вами. Поэтому мы привяжем вас к стулу и уйдем, а после переговоров освободим, и ступайте на все четыре стороны. Вам все понятно?
Я усмехнулся.
— Вполне. Но что будет, если я не сяду на стул?
— Тогда человек не придет и переговоров не будет.
— А если я сейчас уйду?
— Пожалуйста. Мы свои деньги получили. Если вы хотите увидеть его, способ только один — стул и веревка.
— Привязав его, мы получим больше, — уточнил полуборец-полужокей.
— Замолчи, — велел тощий.
— Я тоже не хочу сюрпризов, — сказал я. — Может, я сяду на стул, а вы свяжете меня не слишком туго, больше для вида, чтобы я мог двигаться? Вдруг возникнет пожар? У меня за пазухой бумажник, а в нем сто долларов. Вы заберете их, прежде чем уйти.
Положение, в которое я угодил, прекрасно подтверждало правило: старайся предусмотреть любые случайности. Одной такой случайностью оказалось поразительное бессребреничество полуборца-полужокея.
— Что? — презрительно проговорил он. — Паршивая сотня?
Я вздохнул.
— Ну, ладно. Только не переусердствуйте. Я знаю дорогу сюда и в случае чего всегда вас найду.
Парни принялись за дело. Полуборец-полужокей примотал мою левую кисть к задней ножке стула. Тощий занимался моей правой рукой. Потом они взялись было за мои лодыжки, но я заявил, что у меня начнутся судороги, если привязать ноги к стулу, и мои пленители после недолгих препирательств просто стянули их вместе. Тощий напоследок проверил узлы, вытащил мой пистолет и бросил его на кровать. Удостоверившись, что у меня нет другого оружия, он вышел из комнаты.
Полуборец-полужокей взял пистолет и сердито уставился на него.
— От этих игрушек одни неприятности, — пробурчал он и, положив пистолет на стол, опять растянулся на кровати.
— Долго еще ждать? — спросил я.
— Самую малость, — ответил он и закрыл глаза. — У меня была бессонная ночь.
Но он не успел уснуть, потому что распахнулась дверь и вошел тощий. С ним был какой-то субъект в сером, в полоску, костюме и темно-серой фетровой шляпе, в перчатках и с серым плащом, перекинутым через руку. Полуборец-полужокей вскочил, тощий занял место у двери. Вновь прибывший бросил шляпу и плащ на кровать, осмотрел мои путы и сказал тощему:
— Все в порядке, я вас позову.
Они удалились, прикрыв за собой дверь. Незнакомец смотрел на меня и улыбался.
Я не хочу сказать, что обладаю каким-то там особым мужеством. Я прекрасно сознавал, что привязан к стулу и передо мной стоит убийца, но был слишком потрясен, чтобы как-то реагировать. Облик этого человека претерпел поразительные перемены. Теперь у него были густые брови и длинные ресницы. На лице вчерашнего гостя я не видел улыбки, но если бы и видел, она была бы не такой. Волосы тоже изменились, они сделались гладкими и были расчесаны на пробор.
Человек в сером костюме пододвинул стул и сел. Его новый облик мне даже нравился, а его изящные движения укрепили сложившееся у меня впечатление.
— Итак, она рассказала вам обо мне? — спросил он голосом, каким говорил со мной утром по телефону. В нем сквозили нотки напряжения. Затянутые в перчатки пальцы крепко сжимали колени.
— Да, — ответил я и, дабы поддержать разговор, добавил: — Почему вы не вошли в кабинет следом за ней?
— Наверху я заметил, как вы уходите, и заподозрил, что вы направляетесь туда.
— Почему она не кричала и не сопротивлялась?
— Я заговорил с ней первым. — Он тряхнул головой, словно отгоняя назойливую муху. — Что еще она успела вам рассказать?
— Что вы столкнулись с ней в квартире Дорис Хаттен. И, разумеется, что узнала вас вчера.
— Она мертва, а улик нет, и вы не сможете ничего доказать.
Я усмехнулся.
— В таком случае вы зря напялили лучший маскарадный костюм, какой я когда-либо видел, напрасно потратили уйму времени и сил. Почему бы вам просто не выбросить мою записку в корзинку для бумаг? Впрочем, я знаю, почему. Кишка тонка. Когда сыщик точно знает, что и кого надо искать, собрать доказательства становится гораздо легче. Вы знали, что мне все известно.