Минц постучал через три недели — очень долго шла работа над гормоном сна. С наукой это бывает — казалось бы, открытие так и просится в руки, ан нет — проходят недели, а средство от СПИДа еще не придумано.
Минц постучал, когда Удалов как раз пил компот, придя с собрания общественного совета организации «Зеленый дол». Он отставил стакан и кинулся вниз. Ему не терпелось узнать, достижимо ли счастье в отдельно взятой стране.
Минц сидел за столом в синем махровом халате и пил кофе.
— Не томи! — крикнул от дверей Удалов.
— Испытал, — ответил Минц. — Это было счастье!
— Говори, говори!
— Я заснул. И снился мне конец сороковых годов, и вечер на набережной возле Кремлевской стены. Ты знаешь, с кем рядом я стоял?
— С кем же?
— С Аллочкой Брусилович. Был холодный мартовский вечер. Редкие льдины плыли по Москве-реке. На одной сидела кошка. Глаза ее казались алмазными крошками. А в гостинице «Бухарест» на четвертом этаже горели два или три окна. Рука Аллочки послушно лежала в моей ладони, я смотрел на нее и думал — как я счастлив видеть, что черная тугая прядь падает на ее маленькое розовое ушко.
— Она без шапки была? — спросил Удалов.
— Чего?
— И как ее мать выпустила? Ведь мороз был?
— Мороз. Но дело не в этом.
— А когда можно попользоваться? — спросил Удалов.
— Как так — попользоваться?
— Принять. У каждого свои проблемы.
— А у тебя какие? Со счастьем?
— Может, и со счастьем.
— Но я еще не готов.
— Вот я и думаю — не вообразил ли ты это счастье, Лев Христофорович?
— Обижаешь, — ответил Минц. — А со своей стороны, чтобы унять твой скептицизм, обещаю, что ты будешь первым, кому я дам испытать сон.
— Лев Христофорович, я так понимаю, что ты можешь внушить сон на определенный момент в прошлой жизни. И необязательно, чтобы это был счастливый миг.
— Ты прав, Корнелий, — ответил профессор. — Счастья я обещать не могу. Но могу обещать: во сне ты снова переживешь такой-то день и час своей жизни.
— А мое дело заказать тебе нужный день?
— И нужный час.
— А если я ошибся?
— Если ошибся, увидишь, чего не желал.
Но Удалову не нужно было счастье. Другая проблема волновала его беспокойный ум.
Минц догадался, что Удалов что-то утаивает от него.
— Зачем тебе понадобился вещий сон? — спросил он.
— Мне нужен сон вещий, чтобы найти вещи, — ответил Удалов. — Когда сделаешь мне укол?
— Не укол, пилюля.
— Еще лучше.
Испытания состоялись через две недели.
Утром.
Минц казался усталым.
— Опять не спал? — спросил Удалов.
— Там же был, то же снилось.
— Опять Аллочка Брусилович на набережной у Кремля?
— И глазки как алмазная крошка.
— Лев Христофорович, а не становишься ли ты наркоманом? — спросил Удалов. — Если тебе вновь и вновь хочется испытать чувство счастья, то потом тебе не захочется возвращаться в нашу действительность. И ты увеличишь долю и рехнешься!
— А может, мне хочется остаться там навеки, продлить счастье — от мгновения до вечности?
— Ты обещал, — перебил друга Корнелий, — что дашь первую снотворную пилюлю мне по дружбе. Так ли это? Не передумал ли?
— Говори, какое мгновение в прошлом тебе надо мысленно посетить? Что ты хочешь пережить вновь во всей видимости реализма? Первый поцелуй?
— Нет.
— Неужели тот день, когда тебе на шейку повязали красный галстук?
— Нет.
— Последний экзамен в школе?
Удалов отрицательно покачал головой.
Минц пожал плечами.
— Ты извращенец, — сказал он.
Удалов и это отрицал.
— Тогда говори!
— Три часа ночи восьмого октября сего года.
— Что? — Удивлению Минца не было предела. — Два месяца назад?
— Вот именно.
— Но что же могло произойти?
— Не тереби душу. Мы с тобой взрослые люди и не задаем лишних вопросов. Показывай, как работает твой наркотик!
— Очень просто, — ответил Минц.
Он взял со стола большой будильник с календарем тайваньского производства, продается в универмаге за сто десять рублей. Стекло с циферблата было снято. Затем Лев Христофорович вытащил из мензурки оранжевую пилюлю и положил ее на циферблат. Он бормотал вслух:
— Три часа ночи восьмого октября сего года.
Удалов увидел, что циферблат показывал часы, минуты, а также число, день недели и еще — маленькая стрелочка, самодельная — год от Рождества Христова.
Минц набрал нужную дату и время.
— Теперь подождем, — сказал он, — дай прибору зарядиться.