— У нас в подъезде зарезали двоих.
Милиционеры без лишних слов усадили ее с ребенком на заднее сиденье и рванули к месту происшествия. Подъехав к дому, они каким-то образом открыли бронированную дверь без всякого чипа и, включив фонари, скрылись в темноте подъезда. Их не было около пяти минут. Все это время Галина продолжала трястись на заднем сиденье машины, прижав к груди Алешку. Менты вышли на крыльцо весьма растерянными.
— Ничего себе ребятки повеселились, — в смущении произнес один из них.
— Ты думаешь, подростки? — спросил второй.
— Кто же еще? Вызывай опергруппу!
Один из милиционеров поднес к уху рацию, другой подошел к Галине и спросил:
— Вы на каком этаже живете?
— На двенадцатом, — ответила Галина, клацая зубами.
— Если хотите, я вас провожу до квартиры. Но вас еще сегодня допросят.
— Тогда я подожду здесь.
Оперативники приехали быстро. Трупы обследовали, сфотографировали, накрыли простынями и погрузили в машину. Тут же составили протокол и дали расписаться свидетельнице:
— Вы кого-нибудь видели в подъезде? — спросил оперуполномоченный.
— Никого! — ответила Галина, продолжая клацать зубами. — Вернее, когда входила, из подъезда выбежали четыре девчонки.
Оперативники переглянулись.
— Девчонки из вашего подъезда?
— Кажется, нет.
— Ну что ж, Галина Дмитриевна, сегодня вас больше не потревожим. А завтра вы должны подойти в РОВД.
Ее проводили до квартиры и пожелали спокойной ночи. Галина видела из окна, как милицейские машины с мигалками вскоре отъехали. Последним в автомобиль садился фотограф. Он был чем-то озабочен и, прежде чем запрыгнуть в милицейский «Москвич», несколько раз обернулся, как будто что-то не доснял.
Он бы очень удивился, если бы узнал, что буквально на следующий день именно его фотографии внимательно рассматривали двое пожилых джентльменов на шестом этаже одного из известных зданий Вашингтона.
— Надо же, какая жестокость, — произнес один из них по-русски. — Что этим девочкам дали?
— Всего лишь по косяку марихуаны, — улыбнулся второй. — Но ведь вы знаете, что марихуана здесь ни при чем. Главное, что это продолжает работать, несмотря на кодовые замки.
2
С утра Веронику Аркадьевну раздражали все: парикмахер, маникюрщица, горничная, садовник. Спортзал оказался недостаточно проветренным, вода в бассейне чересчур холодной, кофе переслащенным, пальмы в холле не постриженными, наконец, в китайском аквариуме, занимавшем в гостиной всю стену, сдохла золотая рыбка. К чему бы это?
Хозяйка роскошного трехэтажного особняка на Озерковской набережной энергично отчитывала работников по дому и ежеминутно посматривала на часы. Вчера ей звонил детектив и сообщил, что новости есть, и они не очень приятные. Он подъедет завтра к двенадцати, если ей будет удобно. Нужно было назначить на десять, подумала Вероника, изнывая от нетерпения.
Кажется, ее опасения подтверждались. Но точно об этом будет известно только в двенадцать. Что с мужем творится что-то неладное, она заметила давно. Он стал рассеян, задумчив, уныл. Потерял былую хватку. Два раза подряд проиграл городской заказ, что никогда с ним не было раньше. Оба конкурса перехватил их главный конкурент «Домострой». Если он еще прошляпит и американские инвестиции по серийному строительству дешевых домов, то они банкроты. Элитных квартир с каждым годом покупают все меньше и меньше, а цены на стройматериалы растут в геометрической прогрессии. Пять лет назад муж строил планы насчет дешевых квартир, то есть думал в правильном направлении, но сейчас ко всему этому он относится с полным равнодушием.
Что бы это означало? Только одно из двух: либо он сильно устал (ну еще бы, шесть лет без отпуска!), либо у него появилась молодая любовница…
Последнее Вероника хоть с содроганием, но допускала. Почему бы нет? Молодой мужчина в полном расцвете сил, энергичный, красивый, здоровый. Что у такого мужика должна завестись именно молодая любовница, в этом Аркадьевна не сомневалась, потому что она сама была его старше на десять лет.
Супруга президента подошла к зеркалу и вгляделась в себя более внимательно, чем всегда. Вокруг глаз, конечно, морщины. Куда же от них деться? Между бровей и у рта складки. Кожа, если не напудрена, уже не имеет той первозданной свежести, но все это пустяки по сравнению с тем, что сделалось с ее глазами. В них не стало блеска. В них какое-то угрюмое удовлетворение. Почему угрюмое? Потому что она вечно чем-то недовольна. Когда жили в нищете, скитались по общагам и чужим квартирам, глаза ее всегда блестели, а сейчас только тускло выражают удовлетворение. Причем — угрюмое. Зато фигура прежняя.