Последняя мысль повергла главу корпорации в ужасную тоску. Или она будет моей, или ничьей, решил он про себя и усадил ее за стол.
Коломейцев взглянул в ее глаза и отметил, что в данную минуту они невероятно красивы. Еще он отметил, что сегодня девушка смотрит на него теплее, нежели всегда. Еще бы, подумал он. Такие подарки растопят и каменное изваяние.
Все мужчины ресторана продолжали смотреть на Глорию, и Коломейцеву это было приятно. Как-никак публика этого заведения не была из бедных и могла себе позволить любых красоток. Однако загляделась на его спутницу.
— Ну, что, ближе к делу? — произнесла она деловито, пригубив из своего бокала.
— Вы торопитесь?
— У меня не очень много времени.
Тем не менее они поужинали, затем еще около получаса мило посидели, потягивая вино и слушая музыку. За это время к столику подошло шесть мужчин, намеревавшихся пригласить девушку на танец. Она всем тактично отказала, и это понравилось Коломейцеву. Сам же он ее пригласить не решился.
— Кем вы меня видите в вашей корпорации? — наконец спросила она.
— Начальником рекламной службы.
— Мне не интересна реклама.
— А что же вам интересно? — удивился президент.
— Исследовательская работа. Все страны мира исследуют причины влияния помещений на людей, и только в России никому ничего не надо. Есть такие дома, которые ломают психику человека, особенно неокрепшую. Замечено, что преступления, совершаемые в подъездах, отличаются особой жестокостью.
— Что делать? Россия дикая страна, — вздохнул президент.
— Россия здесь ни при чем. Подобное явление наблюдалось во всем мире.
— Серьезно? — удивился Коломейцев. — Неужели такие грязные, вонючие подъезды есть и на западе? И подростки также коптят спичками потолки? У них там тоже недостаток финансирования?
— Финансирование тут ни при чем. Если вы заметили, то подъезды «хрущевок» и «сталинок» намного приличней, чем подъезды «высоток», хотя финансирование на их обслуживание одинаковое. И преступления в основном совершаются в подъездах домов девяностой серии.
Коломейцев задумался.
— Правильно, — произнес он после короткого молчания. — Эти подъезды как будто для того и созданы, чтобы совершать в них хулиганства.
Глория откинулась на спинку стула и взяла в руки бокал.
— А что, если поставить вопрос так: эти подъезды сами провоцируют на преступления.
— Ну, это уже из области фантастики, — рассмеялся Коломейцев.
— Не совсем, — покачала головой Глория. — О влиянии архитектуры на психику человека было известно еще во времена Древнего Египта. Архитектура может духовно поднять нацию, а может положить основу ее деградации. Кстати, в семидесятых годах, когда в Советском Союзе утвердили план серийного строительства многоподъездных высоток, один известный немецкий архитектор опубликовал по этому поводу любопытную статью в «Штерне».
— Читал! — соврал Коломейцев.
— Обратили внимание на самое главное? В их конструкции заложено нечто такое, что невольно ломает человека. Достаточно двадцати лет проживания в домах такого рода, чтобы человеческая психика стала полностью разрегулированной.
— Для рекламы элитного жилья это можно процитировать, — захлопал в ладоши Коломейцев. — Но в то, что подобное существует на самом деле, я не верю.
Глория полоснула президента таким укоризненным взглядом, что он смутился. Журналистка не спеша приложилась к бокалу и продолжила с того же места, с какого ее оборвали:
— Это для взрослых двадцать лет. А для детской психики достаточно и десяти. — Она прищурилась и поставила бокал на стол. — Ровно через десять лет после этой статьи в Советском Союзе появились очень агрессивные молодежные группировки, которые породили новые микрорайоны.
— То есть пророчество Генриха Штольца сбылось? — поднял бровь Коломейцев. — Он стал известен?
— Он не стал известен. Вскоре после публикации этой статьи его нашли убитым в собственной квартире.
— За что? — удивился Коломейцев.
— За термин «мышеловка».
Честно говоря, главу корпорации не особенно занимало то, что пыталась донести до него Глория. Все его мысли были заняты только одним: поскорее бы наступил момент, когда она запросится домой. Девушка выпила два бокала вина, а следовательно, сама повести машину не сможет. Неизбежно, что ему обламывается счастье вести Глорию домой. Однако Коломейцев просчитался: в десять минут одиннадцатого гостья посмотрела на часы и сказала, что ей пора. Президент с готовностью взял ее под локоток и повел к своей машине.