— Вытащи меня из этого дерьма. Ты же умная.
Вероника остановилась и смерила мужа презрительным взглядом. Победа была полной. Можно было помучить еще, но в этом уже не было необходимости.
— Я тебя вытащу, но в последний раз, — произнесла она строго. — Так вот, слушай, дурья башка: я сразу догадалась, что Глория — человек Смирнова. Ее специально подсунули, чтобы она засорила тебе мозги и ты прошляпил все свои заказы. Я тебе не говорила. Хотела, чтобы ты убедился сам. Убедился?
— Упаси бог кому-нибудь еще убедиться такой ценой… — мрачно произнес он.
— Не скули! Никого ты не убил. Я зарядила твой пистолет холостыми патронами.
Коломейцев встрепенулся. Глаза его вспыхнули надеждой. Он упал перед женой на колени и обнял ее ноги. Жена отпихнула мужа ногой и сунула в руки телефон.
— Звони Смирнову. И извинись перед ним.
Коломейцев торопливо набрал номер своего конкурента и попросил позвать Смирнова. Но Смирнова к телефону не позвали, а стали строго расспрашивать, когда Коломейцев видел его в последний раз.
— Что за чушь? Только что уехал от него.
— Это уголовный розыск. Сидите дома, к вам уже едут.
Милиция приехала ровно через десять минут после этого звонка. Президенту «Артстройинвеста», предъявив ордер на арест, надели наручники и повели на выход.
— Но в чем дело, товарищи? — запротестовала жена. — Что он совершил?
— Убил президента строительной корпорации «Домострой» и тяжело ранил журналистку газеты «Версия», — ответил капитан.
19
Это случилось двенадцатого октября около полуночи. А за полтора часа до этого двое мотоциклистов подкатили к особняку Смирнова. Они привалили свои мотоциклы к кирпичной ограде и тихо проникли внутрь. Быстро и осторожно пробежали они по теневой стороне двора и юркнули в дом. На первом этаже было тихо. В пустой гостиной царствовал полумрак, в каминном зале горел камин. Они быстро и бесшумно поднялись на второй этаж. На всем этаже горел свет только в ванной. Один из них вытащил пистолет, другой пнул дверь ванной комнаты.
То, что предстало их взору, заставило мотоциклистов удивленно переглянуться. В ванне весь в пене и с запрокинутой назад головой сидел Смирнов. Между глаз его зияла черная дырка, из которой тоненькой струйкой стекала в ванну кровь и растворялась в белоснежной пене. Рахметов подошел к нему, пристально вгляделся в остекленевшие глаза президента и произнес:
— Готов.
— Что вы по этому поводу думаете, Рахметов? — спросил шеф.
— Не знаю, что и думать, — ответил Рахметов.
Он внимательно осмотрелся по сторонам и вдруг увидел на полу стреляную гильзу от пистолета. Рахметов надел перчатки и, подняв ее, показал майору.
— От «Вальтера», — произнес он с задумчивым лицом. — А из чего стрелял Коломейцев?
— Вот из этой чешской «Збройовки», — ответил Рахметов, доставая из кармана пистолет.
— Значит, должна быть еще одна гильза? Кстати, вот она, около коврика. Не поднимайте ее, Рахметов! Ее мы оставим. А эту прихватим с собой.
Мужчины также бесшумно спустились с лестницы, тихо пробежали через двор, сели на мотоциклы и с потухшими фарами понеслись к трассе.
Когда они подъехали к обочине, то увидели, что оба мотоцикла валяются на боку, а Сережа стоит на коленях перед лежащей на земле девушкой. Мужики спрыгнули с мотоциклов и подбежали к ним. Мотоциклистка лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала. Она была бледна и по-прежнему спокойна. Грудь и живот были у нее в кро-ви.
— Кто в нее стрелял? — строго спросил шеф.
— Не знаю, — ответил дрогнувшим голосом Сережа. — Я подъехал, она уже лежала.
— Рахметов, ловите машину!
Рахметов поднял руку, и тут же остановилась патрульная машина. Менты, моментально сориентировавшись, оперативно тормознули какой-то джип и отправили в нем девушку в больницу. Сами же принялись опрашивать свидетелей, исследовать почву и составлять протокол. Наконец один из них нашел две гильзы.
— Это от марки «Ческа збройовка», — произнес начальник патрульной службы.
Мотоциклисты переглянулись.
— Я видел, кто в нее стрелял, — произнес один из них густым басом. — Я запомнил марку и номер машины…
20
После того как мужа увезли, Вероника Аркадьевна позвонила детективу.
— Что произошло, вы мне можете объяснить?
— Могу. Но это не телефонный разговор. Я сейчас подъеду.
Он подъехал через двадцать минут, весьма запыхавшись, и сразу с порога извиняющим тоном начал оправдываться: