— Кстати, у меня осталась кнопка от его куртки! Я отодрала ее, когда они волокли меня к машине. Да где ж она? Черт! — лепетала взволнованно Зинаида, нервно шаря в сумочке и понимая, что эта ложь потом обернется против нее. — Так и есть! Оставила в прихожей на зеркале… Но… в любую минуту могу предъявить!
Лейтенант недоверчиво поглядывал то на нее, то на Козлобородого, наконец не выдержал и сорвал с телефона трубку:
— Дежурную машину! Немедленно! Да, прямо сейчас, во двор!
Не сказав больше ни слова, он вскочил со стула и вылетел из кабинета вон. За ним, предварительно хихикнув, выскочил Козлобородый. Зинаида увидела в полуоткрытом дверном проеме, как изворотливый директор, догнав лейтенанта, принялся нашептывать ему что-то на ухо. Лейтенант сбавил шаг.
— Да? — удивился он. — Хм… Это точно? Но ведь у нее кнопка! Что? При чем тут психиатр? Наш долг — проверить…
Хвостов не боялся милиции. Она давно уже была у него в кармане. Купить ее было проще, чем тюбик зубной пасты в коммерческом киоске. Вся эта нищая, разутая, дезорганизованная и свирепо оплеванная центральной прессой братия как будто и ждала момента, чтобы за бесценок кому-нибудь продаться.
Сначала Хвостов на шефских началах помогал милиции с бензином и запчастями, затем стал подкидывать свиные туши и премиальные. После чего органы правопорядка сами стали выпрашивать у него то резину, то стройматериалы. И чем регулярней они к нему обращались, тем в большую кабалу попадали к Хвостову. Причем обходились они ему в сущие пустяки. Хвостов любил нищих. Идеальное строй — это государство нищих. Нищие — самое продажное сословие, которое за кусок заветренной колбасы своротит горы.
Не боялся он показаний и того рыжего мордоворота, которого Хвостов никак не мог отучить от спекуляции. Как же этот болван так по-дурацки прокололся с кнопкой? Распустились золотые работнички! Пора наказывать.
Когда он подкатил к своей конторе, рыжий уже был доставлен и угрюмо ждал своего шефа в «Жигулях».
— Покажи куртку, идиот! — первое, что отрыгнул Хвостов, вцепившись ему в воротник.
Близоруко обследовав каждый сантиметр кожанки и увидев, что все кнопки на месте, Козлобородый расхохотался.
— Во, баба! Сама себя топит…
Шеф поднес кулак к самому носу рыжего и угрожающе произнес:
— В последний раз предупреждаю: узнаю, что продолжаешь торговать жвачкой, — не обижайся! Это первое. Второе: если тебя вызовут в милицию по поводу Полежаевой — не нервничай и все отрицай. Свидетелей нет. Ты ее видишь впервые. Она сумасшедшая. Понял?
Парень преданно хлопнул ресницами, вылез из машины и исчез. Все. Об этом можно забыть. Психиатричка ей обеспечена. Теперь самое время рассчитаться с предателями.
Он поднялся в кабинет. Сел в кресло. Немного поразмыслив, нажал на кнопку в кресле. Через две минуты два головореза втолкнули в комнату старика в черной робе. Хвостов брезгливо сморщил нос.
— Ну, сукин сын! Раскаялся? Прикусил язычок в милиции?
— Раскаиваться буду перед Богом, — спокойно ответил старик, и это разозлило Хвостова.
Чего ему не хватало, вонючему козлу: деньги, девки, вино — все без ограничения. Какого черта он поплелся к Полежаевой?
— Ты хоть понимаешь, свинячье рыло, что через месяц тебя слопают в общепитовской столовой с каким-нибудь пересоленным гарниром? Правда, ты можешь выбрать между общепитом и КООПом, но для ресторана твоя фактура явно не дотягивает.
Хвостов выдавил из себя истерический смешок, а старик глубоко вздохнул. Отсутствие какого-либо страха или раскаянья на лице бывшего надзирателя вывело Козлобородого из себя. Он саданул по столу и визгливо крикнул:
— А ну, мигом пробу!
И тут же, словно этого ждали, в кабинет вплыла высокая блондинка с подносом желудей и маленькой металлической коробочкой. Жлобы вывернули старику руку, но в этом не было необходимости: старик и не думал сопротивляться.
Девушка расторопно открыла коробочку, достала шприц и ловко всадила иглу в дряблую руку пленника. Воцарилась тишина. Старика отпустили. Поднесли к его носу поднос с желудями, но он спокойно отворотил нос.
— Что-о? — протянул Хвостов. — Бунт на корабле?
И проклятые мурашки побежали по его телу. Безотказный препарат дал осечку? Не может быть!
— Ты что ему вколола?
— «Желудин»! — пожала плечами блондинка.
— Лжешь! Вколи себе!
Блондинка испуганно подняла глаза на спятившего директора и залепетала побледневшими губами: