— Совершенно верно, — кивнул головой судмедэксперт. — В медицинской стоматологической карточке указано только о наличии двух запломбированных зубов на нижней челюсти. Но нижняя челюсть отсутствует. Теперь посмотрите на фрагмент одежды.
Патологоанатом вытащил из ящика комок какой-то грязной ветоши.
— Узнаете?
Женщина пожала плечами. Тогда он достал из стола целлофановый пакет и пинцетом вытянул из него клочок постиранной коричневой ткани.
— Да! — воскликнула женщина. — Это от его пиджака. Он купил его в Милане. Именно в этом пиджаке он отправился в тот день на репетицию.
— А какие на нем были брюки? — спросил из-за спины следователь.
— Темно-синие в крупную полоску, — ответила женщина.
— В такую? — спросил эксперт, вытягивая пинцетом из пакета клочок синей ткани.
— Да, это от его брюк, — кивнула женщина.
— И последнее. Носил ли он какие-нибудь украшения на теле?
— Он не любил ни цепочек, ни медальонов. Даже обручального кольца не надевал. Но он всегда носил на мизинце левой руки малахитовый перстень. Перстень, по его словам, давал ему здоровье.
— Этот? — спросил эксперт, вытягивая из пакета перстень.
— Да, это он. Это его перстень, — заплакала женщина и закрыла лицо руками.
— Спасибо! На этом все. Извините за эту процедуру! — сказал следователь, беря женщину за локоток. — Понимаем, что для вас она мучительна. Вам еще нужно расписаться в протоколе, и можете быть свободны.
Через пятнадцать минут женщину, поддерживаемую следователем и дежурным милиционером, вывели на крыльцо. Лицо ее было бледным, взгляд помутневшим.
— Спасибо, — еле слышно произнесла она. — Дальше я сама.
— Может, вас отвезти домой? — услужливо предложил следователь.
— Нет-нет! Спасибо. Мне нужно побыть одной.
Она, покачиваясь, поплелась к своему «Мерседесу», дважды запнулась, с трудом открыла дверь и без сил плюхнулась на сиденье. Затем уткнулась лбом в руль и сидела так несколько минут. Следователь, наблюдавший эту сцену с крыльца здания бюро, покачал головой и произнес:
— Шикарная вдовушка!
— Долго не задержится во вдовах, — выдал свое резюме дежурный.
Женщина оторвалась от руля и повернула ключ зажигания. В эту минуту позвонил мобильный. Она вяло поднесла к уху телефон, и мужской голос в трубке произнес:
— Вы убедились?
— Да! — ответила она и тронулась с места.
В этот же день и в это же время на другом конце Москвы в Измайловском парке четыре наряда милиции оцепили небольшую зеленую поляну с огромным дубом посередине. На нижней ветке дуба на бельевых веревках висели друг против друга два окоченевших трупа. Это были юноша и девушка лет двадцати. Вокруг копошились эксперты, а неподалеку перед милицейским кордоном собралась толпа любопытных. Милиции было дано указание не пускать на поляну никого из посторонних, особенно корреспондентов. Единственный, кто был допущен из прессы к месту происшествия — это спецкор «Коммерческой газеты» Анатолий Калмыков. Журналист по пятам ходил за начальником отдела по борьбе с организованной преступностью полковником Кожевниковым и настойчиво допытывался, какое отношение этот инцидент имеет к организованной преступности, если юноша с девушкой, судя по предварительным данным экспертов, свели счеты с жизнью добровольно?
— Совершенно верно, — солидно отвечал полковник милиции. — Никаких следов насилия у жертв не обнаружено. Скорее всего, они повесились по обоюдному согласию. Но все дело в том, что за этой парочкой мы гоняемся уже восемь месяцев. У следствия все основания полагать, что на их счету восемь заказных убийств…
Маргарита не любила осени. Осень всегда наводила на нее тоску. Другие времена года тоже не отличались особой веселостью, но осень высасывала из груди последние капли жизни. Каждой осенью Маргарита умирала, впадая в тяжелую депрессию, но в то октябрьское утро она проснулась с твердым намерением противостоять своей сонной судьбе.
Она поднялась с постели и подошла к зеркалу. То, что отразилось в нем, не произвело особого восторга, но и не вызвало обычного уныния. Женщина как женщина, среднего роста, нормального телосложения, тридцати двух лет. Маргарите было ровно столько, сколько отразилось в зеркале. Старше своих лет она не выглядела, но и меньше ей никогда не давали. В ее внешности не было ничего отталкивающего. Почему же она до сих пор одна?
Маргарита сбросила сорочку, чтобы осмотреть свое тело более детально. Ноги, конечно, не от ушей, но короткими их не назовешь: прямые, гладкие, женственные, бедра средних размеров. Более того, при пристальном рассмотрении можно заметить, что ножка у нее маленькая, подъем изящный, пятки и щиколотки довольно тонкие, а на ступнях очень милые подушечки. Ягодицы тоже безукоризненные, еще довольно упругие, сорок четвертого размера. Талия, конечно, не шестьдесят, а шестьдесят пять сантиметров. У некоторых женщин ее возраста и того нет, однако живут. И даже с мужчинами. Грудь вполне обыкновенная, один к одному как у Венеры Милосской. Такая сейчас не в моде, но говорить о том, что у нее вообще прыщики, тоже нельзя. Шея, не сказать чтобы лебединая, но и не короткая, самая что ни на есть нормальная. Словом, сложена она безукоризненно, классически, по всем законам золотого сечения. Это тоже сейчас не в моде.