Вариант конечно не блестящий, но что делать, если журналистское расследование не удалось? Берестов позвонил в салон Анжелики, но трубку взяла какая-то женщина, далеко не с магическим голосом.
— Анжелика съехала, — произнесла она мрачно.
— Куда? — удивился Берестов.
— Откуда я знаю?
Тут же выяснилось, что с журналистом разговаривает хозяйка квартиры, которая сдавала колдунье свою самую лучшую площадь, причем — всего за триста баксов. Однако мерзавка не заплатила и этих денег. Можно сказать, что мэтр магии не съехала, а сбежала самым паскудным образом, втихомолку, не предупредив и не заплатив за три последних месяца. Более того, содрала с коридора обои и сняла светильники. А ведь она обещала сделать евроремонт. Собственно, из-за этого хозяйка и брала с нее такую мизерную плату.
Обиды, которые высказывала женщина по поводу ее квартирантки, были для журналиста слаще нектара. Сразу же в голове зароился подзаголовок: «Специалист, избавляющий от бедности, сбегает, не заплатив за квартиру». Или что-нибудь в этом роде.
— Неплохо бы разыскать ее, — мечтательно произнес Берестов. — Вот это был бы материал…
— Ну, куда она переехала, я могу сказать приблизительно, — ответила хозяйка. — Это на Баррикадной, около «Молодежной газеты». Квартиру только не знаю…
— Квартиру найти не проблема. Лишь бы дом оказался тот.
Записав адрес, Берестов положил в сумку редакционный фотоаппарат и уже хотел выйти, но у дверей ему путь преградили трое. Один из них спросил:
— Вы Леонид Берестов?
— Я, — ответил журналист.
— Следователь по особо важным делам Виктор Дрянцов. Вам нужно проехать с нами.
— Это еще зачем?
— Объясним на месте.
Однако на месте, куда привезли Берестова, а это был институт судебно-медицинской экспертизы, тоже ничего не объяснили. Его просто втолкнули в какую-то жуткую, холодную лабораторию, обложенную белым кафелем, и подвели к лежащему на столе трупу, покрытому белой простыней.
— Узнаете? — спросил следователь, угрюмо откинув простынью.
Берестов вздрогнул и попятился. На столе лежала женщина с остекленевшими глазами. Волосы ее были в крови, лицо обезображено. Она была в сиреневом пальто и красном шарфе.
— Сверилина, — прошептал Берестов и поднял глаза на экспертов.
— Так вы узнали? — качнул головой Дрянцов, не сводя с него взгляда. — Прекрасно. Пройдемте со мной…
Журналиста отвели в соседнюю комнату, усадили на стул, и расположившийся напротив следователь впился в него взглядом.
— Вы сегодня с ней встречались?
— Да, в кафе на Тверской! — чистосердечно признался Берестов, замечая, как трясется его челюсть. — Мы с ней расстались около двенадцати.
— А в половине первого она выбросилась с девятого этажа, — произнес следователь. — Вы последний, кто видел ее живой.
— Не может быть, — покачал головой журналист.
— Что не может быть?
— Что она взяла и выбросилась?
— Почему? — удивился следователь.
— Когда мы с ней расстались, у нее было прекрасное настроение. Я не заметил на ее лице и тени какой-нибудь озабоченности. Не может быть, чтобы она сама.
— В том-то и дело, что сама, — снизил голос следователь. — После того как вы расстались, она доехала до своего дома, вошла в подъезд, села в лифт, но проехала мимо своего этажа. Она поднялась на последний двенадцатый этаж и бросилась из окна лестничной площадки вниз головой. Сама. Заметьте! Сама! О чем вы с ней говорили?
Лицо Берестова изобразило испуг и недоумение. Он пожал плечами и растерянно посмотрел следователю в глаза.
— Да ни о чем таком, из-за чего можно вот так… вниз башкой. Ей-богу, ума не приложу. Абсолютно ничего трагического в ее облике я не припомню…
Журналист рассказал Дрянцову про ее патологическую бедность, про колдунью, которая сняла с нее карму за триста долларов, наконец, про объявление в газете и про то, как она вышла на российское представительство ЮНИСЕФ. На следователя откровение журналиста не произвело ни малейшего впечатления. Когда же Берестов обмолвился о том, что она собиралась купить загородный дом, следователь встрепенулся:
— Об этом, пожалуйста, поподробней! Где она собиралась купить дачу и у кого?
— У кого, не знаю. Но по-моему, где-то под Солнечногорском. Даже назвала мне цену: семьдесят тысяч.
В глазах Дрянцова появился блеск.
— Я правильно понял, она вам сказала, что покупает дачу за семьдесят тысяч долларов?