— Вы это точно помните?
— Точно.
— Если не секрет, куда мы едем?
— Черт его знает!
— Я думала, вы знаете, — удивилась Маргарита.
— А я думал, вы знаете, — улыбнулся он. — С вашей стороны не было ни слова протеста, когда я выехал на эту дорогу.
— Но почему вы выбрали именно эту дорогу?
— Она мне знакома.
Маргарита замолчала. Тревога снова охватила ее.
— А что если нам сдаться властям? — предложила она.
— Зачем торопить события? Загрести нас всегда успеют, — со вздохом произнес он. — Вы не беспокойтесь. Уже осталось недалеко. Я это чувствую. Кстати, извините за нетактичный вопрос, что это за джентльмены хозяйничали в вашей квартире.
— Понятия не имею! — дернула плечами Маргарита. — Я думаю, это те, что подложили бомбу журналисту.
И Маргарита рассказала Антону обо всем, что произошло в Кузьминках: как она случайно увидела, что в автомобиль, из которого вышел мужчина, неожиданно прыгнул какой-то подозрительный тип с сумкой в руках. Тип несколько минут копался с зажиганием, затем, оглянувшись по сторонам, выскочил без сумки. Сердце Маргариты екнуло, и она все рассказала вернувшемуся владельцу автомобиля. Тот заволновался и позвонил в соответствующие органы, и действительно, приехавшая через пять минут милиция, обнаружила в машине взрывное устройство.
Антон слушал Маргариту очень внимательно, хмурился и пристально вглядывался в нее.
— Это наверняка меченые, — пробормотал он себе под нос, дослушав историю до конца.
— Что вы сказали? — переспросила она.
— Я говорю, что вы ввязались в историю еще почище, чем моя…
Маргарита не стала расспрашивать про историю, в которую ввязался он, поскольку челюсть уже не шевелилась. К тому же, едва показался Солнечногорск, беглянка почувствовала, как ее спутник за рулем нервно напрягся. Он сморщил лоб и начал что-то мучительно вспоминать, всматриваясь в горящие огни и светофоры. Наконец водитель уверенно свернул налево и оставил город в стороне. Потом сполз с дороги и въехал в коттеджный городок.
Остановившись у трехэтажного с двумя башнями и глухим забором замка, он долго вглядывался в его темные окна, затем, не сказав ни слова, вышел из машины и вдруг полез через забор. Минут через пять, к удивлению Маргариты, ворота отворились, и из них как ни в чем не бывало вышел Антон. Он загнал машину во двор и велел Маргарите подождать, а сам, к ее ужасу, полез по водосточной трубе на второй этаж. Она увидела, как он легко прошел по карнизу вдоль окна, толкнул форточку и ловко влез в нее. «Если что, скажу, что он меня принудил войти в дом», — подумала она.
Вскоре на первом этаже вспыхнул свет, двери отворились, и Антон сделал Маргарите приглашающий жест. Она вошла в совершенно чужой дом, совершенно неизвестно с кем, и почему-то не испытала никакого страха. Невыносимо болела челюсть, тело ныло, кожа от холода покрылась пупырышками.
— Предупреждаю, что этот дом не мой, — произнесла она, клацая зубами.
— И, кажется, не мой, — грустно улыбнулся он.
— Чей же?
— Если бы еще знать, чей?
Он запер дверь, провел ее в каминный зал и посадил в кресло. Маргарита наблюдала за ним. Нельзя сказать, что он плохо ориентировался в этом доме. Лишь время от времени вены на его лбу вздувались, и глаза становились стеклянными, как будто он вспоминал что-то давно забытое. Не выходя из дома, Антон приволок откуда-то охапку дров и растопил камин. Затем спустился откуда-то сверху по лестнице с двумя бокалами и квадратной бутылкой шотландского виски. Он налил ей полный бокал, а себе плеснул на донышко:
— Выпейте залпом, вам надо согреться!
— А вам не надо? — удивилась она.
— Мне наоборот…
Он пригубил из своего бокала, поморщился, затем посмотрел на этикетку и ничего не сказал. Маргарита сделала три глотка и подумала, что такого шикарного виски она не пила никогда. Ей сразу сделалось хорошо и потянуло в сон. К тому же со второго этажа он принес длинную норковую шубку и потребовал, чтобы она укуталась. Сам же снова куда-то исчез.
Несмотря на то, что на душе было тревожно, от виски стало легко и тепло. Она даже почувствовала себя несколько уютно. Прекрасная все-таки вещь — камин, пусть даже и чужой. Если завтра застукают хозяева, она свалит все на него. Авось не убьют. Антон приволок откуда-то маленький телевизор и поставил перед ней на стуле.
— Не скучай. А я пока соображу насчет ужина.
Его забота была подозрительной. Маргарита не верила в его бескорыстие. Так всегда поступают маньяки. Сначала заботятся, а потом расчленяют.