Разговор с флейтистом из Нижнего Новгорода произвел на следователя большое впечатление. Он приехал в больницу к Антону Баскакову, но тот встретил его довольно холодно. Видно, до скрипача дошли слухи, что он подозревается в убийстве. У изголовья сидела его жена и не отрывала любящего взгляда от больного, который, впрочем, уже мало походил на такового.
— Как вы себя чувствуете, Антон Павлович? — доброжелательно спросил следователь.
— Спасибо, прекрасно, — ответил сухо скрипач.
— Вы вспомнили что-нибудь из прошлого?
— Я вспомнил все! — нахмурился Баскаков.
— Тогда позвольте вам задать несколько вопросов наедине?
Баскаков подумал, взглянул на жену и сделал ей знак, чтобы ушла. Она неодобрительно зыркнула на Дрянцова, но все же удалилась без единого слова.
— Все ли вы вспомнили, Антон Павлович?
— Я же сказал вам, что все! Точнее, почти все. Я знаю, кто я, помню свое прошлое, родителей, дом, жену. Сохранил свои профессиональные навыки. Несмотря на то, что я более двух лет не играл на скрипке, надеюсь за три месяца восстановить свое мастерство.
— Вы отсутствовали два с половиной года. Вы помните, где были?
— Помню.
— Все?
— Кое-какие фрагменты еще отсутствуют, но общую картину я нарисовать могу.
— Тогда давайте по порядку. Два с половиной года назад вы ушли из дома и не вернулись. Что с вами произошло?
— На меня напали, — кисло улыбнулся Баскаков. — Это случилось после репетиции в час дня. Я на минуту забежал в магазин, чтобы купить пачку сока. После этого собирался ехать в автосервис менять резину. До своей машины я не дошел буквально два шага. Четверо каких-то парней окружили меня и потребовали, чтобы я сел с ними в машину. Я отказался. Тогда они брызнули мне в лицо газовым баллончиком и затащили в машину.
— Что за машина, помните?
— А как же? «Вольво». Черного цвета.
— И парней можете вспомнить?
— Один под метр девяносто. Остальные пониже. Вот того, что под метр девяносто, я узнаю. Братки его — все на одну рожу. Ну так вот: залепили мне пластырем рот, на глаза надвинули вязаную шапку — руки-ноги связали. И везли около двух часов.
— Куда?
— Откуда я знаю? Ничего не видел! Слышал только, что машина остановилась где-то в лесу. Это я определил по щебету птиц. Меня впихнули в какой-то подвал. Там на бетонном полу со связанными руками я провалялся до следующего утра. На рассвете за мной пришли, выволокли из подвала, затащили в дом и сняли шапку. Меня осмотрел какой-то иностранец. Судя по всему, англичанин.
— Почему вы так решили?
— По акценту. Его бы я тоже узнал. С ним был еще какой-то тип с такими, знаете, наглыми лягушачьими глазами. Иностранец кивнул. Мне снова надвинули на глаза шапку, затащили в его машину и сделали в руку укол. Дальше я помню очень смутно. Меня куда-то привезли. Руки развязали, пластырь отлепили. Я начал возмущаться. Меня избили. Остальное не помню. Четко запомнился вот какой фрагмент: этот самый иностранец метит мне в лоб из пистолета. А пистолет какой-то странный: дуло на конце сужено. Помню щелчок. И лоб чешется. Потом он мне этим пистолетом выстрелил в ладонь. И дальше снова полный провал.
— Где все это происходило?
— В какой-то лаборатории. Помню, как я начал себя осознавать. Работаю я на заводе по производству водки. Мою из шланга бутылки.
— Где это?
— Не знаю. Так вот, я до того работал на этом заводе, но как-то бессознательно. А тут мне стало казаться, что я этим занимался всю жизнь и никакой другой жизни больше никогда не было.
— Вы работали один?
— Нет! Нас там было много. Мы друг с другом не разговаривали. В этом не было необходимости. Я там без конца слышал изнутри чей-то голос. Этот голос нас будил. Он говорил: «Подъем!», и мы вставали. Я помню, что чувство страха ко всему, даже к смерти, у меня было атрофировано, а вот этого голоса я боялся панически.
Тут Баскакова передернуло. Он поднял глаза на следователя и увидел его скептическую улыбку. Больной нахмурился и отвернулся к окну.
— Что же вы замолчали? Продолжайте! — произнес Дрян-цов. — Это интересно.
— Я больше не помню, — пробурчал скрипач, не поворачивая головы.
Воцарилась недоуменная тишина.
— Где этот завод стоял, вы, конечно, не помните? — спросил Дрянцов.
— Конечно, нет!
— И как же вы потом оказались в Москве?
— Не знаю, — ответил Баскаков хмуро.
— А говорите, все помните.
Скрипач повернул голову к следователю: