— Привет, Марго, я за тобой, — произнес он.
Она отперла решетку и впустила его в квартиру.
— Вас уже выпустили из больницы? — еле слышно пролепетала она, чувствуя, что сейчас свалится без чувств.
— Только что выпустили, — произнес он и потянулся к ее губам.
— Нет-нет! — закачала она головой. — Разве вы забыли, что у вас есть жена?
— Кое о чем я хотел бы не вспоминать, — грустно покачал головой скрипач. — Да что мы все о печальном! Возьми эти розы и поставь их в вазу.
— У меня нет такой большой вазы.
— Тогда брось их в ванную! Завтра я куплю тебе большую вазу.
Маргарита приняла у него розы, понюхала, и пол под ее ногами поплыл. Антон подхватил ее, и розы посыпались на пол.
Очнулась она на диване. Ее халат был наполовину расстегнут, балконная дверь распахнута настежь. Он легонько шлепал ее по щекам и обмахивал газетой. Придя в себя, Маргарита спросила, торопливо застегивая халат:
— Вас больше не обвиняют в убийстве?
— Кажется, нет! — ответил он, отнимая ее руки от халата. — Не спеши застегиваться, тебе нужен воздух.
Глаза его заблестели, дыхание участилось.
— Что вы делаете, Антон Павлович? — произнесла она умирающим голосом, чувствуя, как его горячие пальцы расстегивают халат уже в области живота, затем все ниже и ниже. Вместо ответа он припал губами к ее груди, и она снова поплыла…
Окончательно она очнулась, когда уже все свершилось. Обессиленный, он лежал возле, зарывшись лицом в ее волосы, и засыпал. Но полу валялись ее халат и то, что было под халатом. Рядом в скомканном виде лежал его дорогой костюм с рубашкой, и только бабочка каким-то образом покоилась на столе.
Он сопел ей в ухо, а она гладила его волосы и была счастлива, хотя знала, что все это бессмысленно и тупиково. Маргарита потрепала его за вихры.
— Как тебя жена отпустила одного?
Он лениво открыл глаза и посмотрел на часы.
— Сейчас мы с тобой поедем.
— Куда?
— В «Рубикон!» Сегодня Олежка Кирсанов играет концерт, за который он получил гран-при в Нью-Йорке. Как автора я его никогда не слышал.
— Ты хочешь взять меня с собой? — удивилась Маргарита.
— И хочу, и возьму! — улыбнулся Антон, проведя пальцем по ее шее.
— Ты с ума сошел! А жена?
— Жены на концерте не будет.
Баскаков поднялся и направился в ванную. Когда он возвратился, Маргарита еще вытягивалась на кровати в чем есть и нагота почему-то ее не смущала. Он подошел к ней, опустился на колени и стал осыпать поцелуями живот.
— Ну чистая Венера Милосская…
Когда они вышли из подъезда и направились к автомобилю, их неожиданно окликнул милиционер.
— Это ваша машина? — спросил он строго. — Покажите права!
— Ав чем дело?
— Какой-то парнишка подозрительный крутился около вашего «Форда» и, кажется, собирался в него залезть. Я спросил права, он порылся в кармане и сказал, что забыл дома. И с тех пор его нет…
— Ну вот, — засмеялся Антон, услужливо открывая перед Маргаритой дверцу, — вчера мы угоняли машины, сегодня угоняют у нас. Все справедливо!
Хозяин дал блюстителю за бдительность, и они поехали.
— А что если действительно кто-то крутился у вашей машины? — спросила Маргарита.
— Вряд ли, — улыбнулся он. — Это у милиции один из способов подхалтурить.
Они ехали, и Маргарите было не по себе. Ее смущало, что она появится на людях с чужим мужем, и не просто с чужим мужем, а с известным скрипачом, привыкшим быть в центре внимания. Все будут на нее коситься и понимать, что она его любовница.
Но никто на нее не косился. Баскакова узнавали. Кто-то сдержанно здоровался, кто-то сразу бросался в объятия, и среди них — женщины, которые мазали его щеки своей помадой, и ни одну не смущало то, что на нее косо посмотрят. Антон радостно пожимал знакомым руки и кивал на свою спутницу.
— Знакомьтесь, Маргарита!
Больше он ничего не пояснял, и никто пояснений не требовал. Ей улыбались так же, как ему, а мужчины целовали руки. Словом, никакой неловкости Маргарита не ощутила. Единственное, чего она смертельно боялась, — наткнуться на его жену. Если жена посмотрит Маргарите в глаза, то сразу все поймет. У нее всегда на лице все написано.
За пять минут до начала концерта Антон потащил ее за кулисы. Они вошли в гримерку к Кирсанову, и тот сразу же бросился навстречу. Мужчины обнялись и расцеловались.
— Боже мой, Антон! Как я рад тебя видеть живым и невредимым. Кстати, ты неплохо выглядишь, — говорил ему Кирсанов.