— О ком ты, дорогая?
— Викарий.
— Да что ты, это же чепуха.
— Нет, это не чепуха. Ты просто стараешься оберегать меня. Он пришел, верно?
— Дорогая! Викарий — кто бы это ни был — не придет. Сейчас его здесь нет. И не будет никогда.
— Он придет…
— Марсия! Перестань!
Она поглядела на мужа и грустно улыбнулась. Подняла руку и стала гладить Бернарда по голове.
— Бедняжка. Прости, что я тебя в это вовлекла. Ни один муж не должен видеть, как его жену утаскивает пират. Изнасилованную…
— Марсия!
— Видишь ли, мой дорогой, это старая, старая история, и только я знаю ее конец… Викарий и я. В последнем действии он получает меня. К финалу, вероятно, я уже слишком устану, чтобы сопротивляться.
Бернард был в отчаянии, и отчаяние сквозило в его голосе.
— Марсия! Я хочу, чтобы ты перестала так говорить! Это все галлюцинации, страшный ночной кошмар, который пройдет…
Она медленно покачала головой.
— Нет. Не пройдет. В каждой житейской драме бывает финал, и в этой тоже будет конец.
— Конец будет в Нью-Йорке, где ты отдохнешь и развеешься.
Она опустила голову на грудь.
— Видишь ли, мой дорогой, несколько столетий назад Викарий дал клятву, страшную клятву, а Викарий очень решительный человек.
— Был таким, дорогая. Он мертв… мертв…
— Да, мертв, в том смысле, в каком ты понимаешь, что такое смерть, но ты не знаешь, что Викарий жив и будет бессмертен еще какое-то время, потому что его держит сила его вожделения, жадности и ненависти.
— Дорогая, пожалуйста, попытайся уснуть.
— Ты не знаешь, что все это случилось раньше, в далеком прошлом, что я, Мария Консуэгра, в действительности не умерла, так как я совершила непрощаемый грех, решившись на самоубийство. Это даже более страшный грех, чем осквернение тела — осквернение тела женщины мужчиной. Самоубийство. Мне не позволено избежать расплаты.
Бернард не хотел слышать всего этого. Он стоял на коленях и обнимал жену, в то время как она продолжала:
— Как я уже сказала, это случилось давно. Три раза за прошедшие столетия Викарий приходил за мной. Трижды возрожденный своей похотью и своей ненавистью, он налетал со своим «Вампиром» и требовал мое тело и душу.
Бернард тихо плакал, ошеломленный эмоциональным напряжением и ужасом рассказа Марсии. Она замолкала, когда муж целовал ее, затем продолжала тихим невыразительным голосом.
— И каждый раз я тем же самым способом расстраивала его планы — он находил мертвое тело в каюте захваченного корабля.
— Моя дорогая, надо остановиться…
— Но каждый раз мне становилось все труднее ударить себя в сердце кинжалом. Каждый раз было все больнее и больнее. Агония длилась все дольше. Росли стыд и унижение…
Неожиданно она замолчала и положила голову Бернарда к себе на грудь. Затем сказала:
— Дорогой, ты должен дать мне кинжал.
Бернард оцепенел.
— Нет! Марсия!
— Это единственный способ. У меня должен быть кинжал. Я снова должна ему помешать. Может быть — в последний раз, но мне нужно это сделать. Я буду собирать силы для решительного шага, потому что вот-вот придет мой час.
— Марсия! Мы защитим тебя…
Она грустно покачала головой.
— Это не удалось вооруженным людям короля Филиппа. Против Викария нет защиты, кроме кинжала.
Измученный Бернард поднялся на ноги. Марсия закрыла глаза, и ему показалось, что она уснула.
Он повернулся и увидел доктора Веллера, стоящего в дверях. Бернард открыл рот, чтобы заговорить, но Веллер прижал палец к губам и вышел.
На палубе Веллер сказал Бернарду:
— Полагаю, мне нужно извиниться за подслушивание, но думаю, что эта ситуация вышла за пределы обычной вежливости. Я хотел услышать ее рассказ, и я услышал.
— И что же вы думаете обо всем этом?
— Сказать, что это ужасно, значит ничего не сказать, — горестно ответил доктор.
— Господи! Это не может быть правдой!
— Мы должны признать существующее положение вещей. Очевидно, что корабль движется, хотя должен был бы стоять. Очевидно, наш посетитель есть тот, за кого он себя выдает. Таким образом, можем ли мы отрицать остальное?
Бернард закрыл лицо руками.
— Я не знаю… не знаю…
— Пойдемте-ка со мной. Надо кое-что проверить. Это стоило сделать давно, но мне не хватало смелости.
Веллер повел Бернарда в капитанскую рубку, где лежали навигационные карты. Натан оцепенело стоял у штурвала и остекленевшими глазами смотрел на горизонт.
— Капитан, проверяли ли вы наш курс? — спросил Веллер.
Натан медленно обернулся.