Евгения Маратовна читала, что перед смертью люди думают о вечном и вспоминают свою жизнь. Выдумки… Ее мятущаяся мысль даже не могла ни за что зацепиться — носилась в голове, как пушинка на ветру. Она умрет? Этого не может быть… Где же милиция?.. Где муж? Где власть, народ, люди? Броситься головой в это крохотное окошко? Отодрать ленту и вступить в переговоры… Отдать им фирму… Жизнь дороже… Она молодая, энергичная и способная — создаст другую… фирму…
— Пузо, лопату не забыл?
— Нет.
— Яма-то глубокая?
— Зароем, и ее век не найдут.
Глухой удар разговор их прекратил. Не баллон лопнул, звук не выстрельный. И не столкновение. Ей показалось, что дрогнула земля. Машина остановилась, и было слышно, как водитель вышел из кабины.
— Что еще? — раздраженно буркнул Андрей Семенович и открыл заднюю дверцу, но на землю не спрыгнул. Водитель сам к нему подошел:
— Гнилое дерево упало, дорогу перегородило.
— А объехать?
— Слева лес, справа канава.
— А дерево оттащить?
— Мне одному никак.
— Пузо, помоги, — приказал начальник охраны.
Пузо тяжело спрыгнул, и земля дрогнула, почти как от упавшего дерева. Он ушел. Стало тихо: дорога, видимо, была проселочной. Лишь деловито доносился мат да треск сучьев. И Евгения Маратовна поняла — не сознанием, не головой, а всем своим существом: сейчас или никогда. Руки связаны, рот заклеен, но тело-то с ногами свободны.
Она поднялась бесшумно. Начальник охраны стоял в дверном проеме спиной к ней, держась одной рукой за стенку кузова; это хорошо, что одной рукой… Набрав побольше воздуха и сжавшись, чтобы уплотнить мышцы, Евгения Маратовна с силой оттолкнулась от металлического пола и всей тяжестью тела плечом врезалась в его спину. Скорее от неготовности, чем от крепости удара, охранник полетел на землю лицом вперед. Ей было легче — Евгения Маратовна упала на него…
Секунда, вторая… На третьей секунде она уже бежала. Но куда? Сзади охранник, впереди поваленное дерево и Пузо. И она бросилась в канаву — съехала по глинистому откосу, благо сегодня надела брючный костюм. Второй откос был пологим. Она взлетела по нему и теперь перед ней лежало низкотравное рыжее поле.
— Уйдет, стреляй! — заорал Пузо, сравнив спортивную легкость женщины и солидность своего начальника.
Андрей Семенович подскочил к краю канавы и выдернул из кармана пистолет. Их разделяло метра три, ширина канавы. Охранник улыбнулся — тут не промахнешься. Он нажал на спусковой крючок…
Но одновременно с выстрелом, из канавы, откуда-то из глины, появился мужчина в синей длиннополой куртке, подскочил к охраннику и чуть приподнял его руку с пистолетом — пуля ушла поверх головы женщины. Охранник пальнул еще раз, еще… Пули шли верхом, а Евгения Маратовна удалялась. Пузо и водитель, онемев, смотрели, ничего не понимая…
Но по дороге на большой скорости приближались «Жигули», по полю на еще большей скорости несся джип. Съехались они почти одновременно — джип перемахнул канаву, как лось. Из «Жигулей» выбежал Леденцов. Охранник обернулся, не убирая пистолета. Майор знал, что все патроны расстреляны, и все-таки на всякий случай сделал ему такую подсечку, что тот полетел в канаву головой вперед, словно прыгнул с вышки, и остался там лежать.
Из джипа неторопливо вылез капитан Оладько. Он валко подошел к упавшему дереву:
— Здорово, Пузо!
— Я тут не главный, я на подхвате…
— А я просто нанятый, — объяснил водитель. Капитан надел на Пузо наручники. Леденцов помог Евгении Маратовне перейти канаву: теперь, когда опасность миновала, силы оставили ее. Дрожали руки и не шли ноги.
— А где мужчина в синей куртке? — спросил Леденцов.
— Ваш кадр вам и знать, — буркнул Пузо.
— Не наш кадр, — не согласился майор.
— Мы должны ему бутылку поставить, от мокрухи спас, — здраво рассудил Пузо.
— Но где он?
— Смылся.
— Не он ли и дерево повалил? — заметил водитель.
— Евгения Маратовна, опять вас защитил загадочный мужчина.
Она не ответила, борясь с мелкой и почти незаметной дрожью. Одной серьги не было. На лице глиняные мазки. В волосах сухие былинки. Брюки на бедре разорваны по шву. Пуговиц на жакете нет…
— Евгения Маратовна, я отвезу вас домой. Капитан, управляйся пока один. Я пришлю «Скорую» и следователя с оперативниками.
20
Майор ехал не торопясь, без лишней тряски. Ему казалось, что у женщины все тело в ушибах. Она молчала, вздыхая часто и протяжно. Леденцов решил, что сейчас именно тот чрезвычайный момент, для которого в бардачке хранилась фляжка. Не останавливая машины, он открыл его, взял фляжку, пятидесятиграммовый серебряный стаканчик, налил натурального запашистого коньяка и протянул пассажирке: