— А кто же они, по-вашему?
Розовски не стал вдаваться в филологический спор о значении слова «грабеж», а просто позвонил в отдел по борьбе с преступлениями в банковской сфере, после чего отбыл из «Мигдалей-кесеф», до известной степени восхищенный остроумием дерзких мошенников.
Позже от коллег, занимавшихся этим делом, Розовски узнал, чем все закончилось. «Мигдалей-кесеф» согласился считать выданный кредит отступными мошенникам. После чего весь цвет юридической науки Израиля, спешно нанятый чересчур религиозным руководством банка, в поте лица трудился над разработкой нового типа договора, исключавшего подобную ситуацию в принципе.
А разработал аферу тогда еще двадцатилетний Арье Фельдман, о котором докладывал Маркин.
— Ничего себе! Значит, всем заправляет Фельдман? — Натаниэль с удовольствием рассмеялся. — Ай да молодец! Ну не меняется парень, не меняется. Решил, значит, обложить данью собственных ребят? — Он покачал головой. — Посмотрим, как вытянется лицо у Нисима, когда он услышит, кому, оказывается, платил отступного…
— Да, это будет картинка! — Маркин тоже засмеялся, правда, сдержанно. Он явно гордился отличной работой.
— Только ты эту картинку не увидишь, — сообщил Натаниэль. — Я все вручу Нисиму сам. Завтра же. А ты, дорогой мой, начнешь работать по сегодняшнему делу.
Маркин мгновенно скис. Не столько из-за того, что хотел побездельничать — на самом деле он вовсе не был лентяем, что бы Розовски ни говорил иной раз. Просто дело Нисима Шимонашвили было первым, которое он вел самостоятельно от начала до конца, и ему очень хотелось лично доложить обо всем заказчику.
— Да ты не кисни, — успокоил его Натаниэль. — Я эту картинку тоже не увижу.
— Почему?
— Потому что информация, добытая тобой, разглашению не подлежит, — объяснил Розовски, пряча в сейф все материалы, собранные Маркиным. — Если Нисим узнает обо всем и предупредит коллег, на которых эти якобы неизвестные молодчики наехали, на нашей совести будет парочка трупов. А даже такие мерзкие типы, как Нисим или Фельдман все-таки не должны отправиться на тот свет по нашей с тобой инициативе. Поэтому, друг мой, завтра я попросту верну Нисиму аванс и скажу, что ничего узнать не удалось.
Маркин не поверил собственным ушам.
— Вернешь? Аванс?! Ты с ума сошел, Натан! Я же работал, я же… — Он задохнулся от гнева.
— Спокойнее, спокойнее, — мягко сказал Натаниэль, запирая сейф. — Кто возражает? Конечно, ты работал. Можно сказать, ты отлично сработал и заслуживаешь всяческих похвал. Я ведь не сказал — из чьих денег собираюсь возвращать аванс. Мне почему-то кажется, что на эту информацию у нас есть совсем другой покупатель.
— Кто? — насторожился Маркин. — Полиция?
— С каких это пор полиция платит частным детективам за собранную информацию? — Натаниэль фыркнул. — Ну, ты даешь. Мои бывшие коллеги спокойненько изымут у тебя любой материал бесплатно, да еще тебя же и привлекут за сокрытие важных для следствия документов… — Розовски при этом деликатно умолчал, что он и сам, случалось, действовал в прошлом точно так же, правда, испытывая нечто вроде угрызений совести. — Разумеется, не полиция. Я собираюсь предложить этот материал Фельдману, — сказал он. — Даже если он поймет, кто именно к нам обратился, ничего экстраординарного он предпринимать против Нисима не будет. Во-первых, потому что частный детектив — все-таки не полиция. Во-вторых, понимая, что в случае чего я достану его из-под земли. Вместе с тем я уверен, что, побеседовав с ним, сумею убедить его прекратить грабежи собственных компаньонов. Он же не законченный идиот. Понимает, что так не может продолжаться вечно. Раз уж Нисим обратился к частному детективу, значит, не успокоится, пока не разберется. Главное — я думаю, он найдет способ впредь не трогать девушек. Вот тут я предупрежу его серьезно… Ну, а за дружескую консультацию с исчерпывающей и весьма серьезной информацией он, полагаю, раскошелится… — Натаниэль все это произнес с интонацией насмешливой, так что Маркин так до конца и не понял, собирается его патрон встречаться с Арье Фельдманом или нет. Но вдруг, после коротенькой паузы, Розовски заговорил абсолютно серьезно.