— Какой у тебя тонкий слух, Натан, — с насмешкой заметил Алон. — Но, боюсь, на этот раз он тебя подвел.
— Не знаю, не знаю, — сказал Розовски. — Слух у меня действительно хороший. Между прочим, в детстве я, как все советские еврейские дети, ходил в музыкальную школу. И мама была уверена в том, что из меня выйдет второй Ойстрах. Но я неожиданно для нее пошел в спортивную секцию, где в первый же день так получил по своим музыкальным ушам, что на музыкальной карьере пришлось поставить жирную точку.
— Даже твоя мама ошибается, — сказал инспектор Алон. — Хотя она, вне всяких сомнений, замечательная женщина, которой просто не повезло с сыном.
— Она тоже так думает… И все-таки: скажи, пожалуйста, вы собираетесь выпускать Пеле?
— Я уже сказал — твой музыкальный слух тебя подвел, — заявил инспектор Алон. — Насчет подозреваемого. Да, мы арестовали одного типа, причем взяли его, можно сказать, с поличным, со свитком «Мегилат Эстер», украденным из синагоги «Ор Хумаш». Так что выпускать его нет резона. Но меня интересует — с чего ты взял, что это именно Пеле? Сколько я помню, в газетах имя задержанного не сообщалось. Давай-ка не будем темнить, Натан. Кто тебя нанял и чем ты сейчас занимаешься?
Натаниэль тут же обругал себя за неосторожность.
Действительно, рабби Давид предупреждал, что имя арестованного узнал по своим, то бишь, конфиденциальным каналам.
— Что молчишь? — в голосе инспектора послышались злорадные нотки: все-таки вверг давнего соперника в растерянность.
— Н-ну, — ответил наконец Натаниэль, — если я скажу, что из чистого любопытства, ты мне поверишь?
— Нет, не поверю.
— Так я не буду этого говорить. И скажу тебе чистую правду: один из моих клиентов обратился с просьбой о консультативной помощи. Чисто консультативной. У него есть какой-то личный интерес в судьбе Даниэля Цедека. И он хочет знать, каким образом можно максимально облегчить его участь.
— Лучший способ облегчить свою участь — чистосердечное признание, — торжественно заявил инспектор Алон. — Причем это касается не только не называемого мною арестанта, но и тебя, дорогой сочинитель.
— Ага! — торжествующе воскликнул Розовски. — Значит, признания от Пеле вы не получили! — И он слегка хлопнул ладонью по столу.
— Да при чем тут… — снова завел было свою песню инспектор, но Натаниэль его перебил:
— Хватит, Ронен, за кого ты меня принимаешь? Во-первых, вы арестовали Цедека, это понятно. Во-вторых, он не признал себя виновным. И это несмотря на то, что, по твоим словам, его взяли с поличным.
На этот раз инспектор Алон надолго замолчал, так что Розовски несколько раз с удивлением посмотрел на телефонную трубку — уж не отключили ли его?
— Ладно, ты прав, — буркнул инспектор. — Мы арестовали Пеле. Действительно, с поличным — я не преувеличиваю. У него дома был найден «Мегилат Эстер», тот самый, который был похищен из «Ор Хумаш» во время убийства. Нам позвонили, мы приехали…
— Погоди, — сказал Розовски, — ты хочешь сказать, что вас навели на Пеле? И кто же?
— Э-э… Неважно.
— Ты полицейский, ты должен отдавать себе отчет во всех нестыковках! — сердито заметил Натаниэль. — Например, чтобы одолеть такого физически сильного мужчину, каким был рабби Элиэзер, да будет благословенна его память, нужен десяток задохликов вроде Пеле!
Инспектор Ронен Алон в свою очередь разозлился.
— А ты меня не учи! — рявкнул он. — Подумаешь — нестыковки! Это все рассуждения, а улика — материальная, вещественная — у меня! Вот прямо сейчас лежит на столе, передо мной! И у твоего Цедека нет алиби на момент смерти раввина! И вообще, ты только что сказал, что не занимаешься расследованием убийства! Значит, все-таки занимаешься?
Розовски мгновенно остыл.
— Извини, — сказал он. — Конечно, я не занимаюсь расследованием убийства. Меня интересует только тяжесть улик против Даниэля Цедека.
— Следствие не окончено, — буркнул инспектор, тоже, видимо, остывая.
— И он будет сидеть в течение всего следствия?
— Не знаю. Спроси у судьи. Пока что его арест продлен на семьдесят два часа. Потом будет новое слушание, тогда посмотрим. Возможно, его выпустят под залог. Но вряд ли. Слишком очевидна картина происшедшего. И откровенно выдуманные показания подозреваемого.
— А подробнее нельзя? — спросил Натаниэль.
— Ты же не занимаешься расследованием убийства раввина, — напомнил инспектор.
— Не занимаюсь. Я уже объяснил: оказываю консультативную помощь одному частному лицу. Не заставляй меня называть имя клиента. И вообще, неужели ты не можешь помочь мне заработать пару шекелей? Я хочу к маминому приезду накрыть роскошный стол, пригласить друзей. Тебя в том числе. Ты же знаешь, у мамы к тебе слабость. Не знаю, почему.