Тем не менее, Натаниэль на всякий случай спросил:
— Ты пришел меня арестовать? — Он сопроводил эти слова безмятежной улыбкой. — В таком случае, зачитай мне мои права, а также сообщи, в чем я обвиняюсь. И позволь позвонить.
— Адвокату? — поинтересовался Алон, не поднимая головы.
— Маме, в Россию. Заодно передам от тебя привет. Она там уже десять дней, скоро вернется. Так что с арестом ты бы мог подождать пару деньков, чтобы не волновать пожилую женщину. Между прочим, которая относится к тебе незаслуженно хорошо.
Инспектор тяжело вздохнул и наконец-то посмотрел на приятеля.
— Брось паясничать, Натан, — сказал он. — Ты прекрасно понимаешь, что я пришел по делу. — Он оглянулся на секретаря Натаниэля Офру, державшую в руках закопченную джезве и с любопытством прислушивавшуюся к разговору бывших сослуживцев.
— Что-то ты похудел, — участливо заметил Натаниэль, усаживаясь в свое кресло за письменным столом. — Осунулся. Нужно чаще бывать на свежем воздухе, Ронен. Здоровье ни за какие деньги не купишь.
Самым интересным было то, что Розовски нисколько не погрешил против истины. Инспектор и вправду выглядел не лучшим образом. Обведенные темными кругами карие глаза ввалились и утратили привычный блеск. Щеки тоже запали и, что более всего поразило Натаниэля, были покрыты жесткой черной щетиной. Детективу вдруг пришло в голову, что его старый друг влип в неприятную историю и последние сутки провел в тюремной камере. «Уж не собирается ли он меня нанять для восстановления доброго имени?» — мелькнуло в голове Розовски.
— Тут похудеешь, — тоскливо произнес инспектор. Он допил кофе, кивком поблагодарил Офру. Та одарила инспектора любезной улыбкой и упорхнула в приемную. — Дани Цедек, — сказал Алон. — Все пошло прахом. Он мертв. — И, искоса посмотрев на мгновенно окаменевшее лицо частного сыщика, раздраженно добавил: — Ну да, что ты смотришь? Его вчера выпустили под залог. Под смехотворный залог, пять тысяч! Ну да. Насколько удалось установить, из суда он отправился прямо домой. Мать рассказывает — кому-то позвонил, договорился о встрече. Видимо, в кафе, на углу, в ста метрах от дома. Вот там, во дворе этого кафе его утром и нашли… — Инспектор закурил и отвернулся. — Можешь радоваться: ты сразу же сказал, что в убийстве Пеле не виновен.
— Как он умер? — спросил Натаниэль. — Ты чего-то не договариваешь, Ронен.
Инспектор медленно раздавил сигарету в пепельнице и только после этого ответил:
— Так же, как и раввин. Его задушили.
По спине Натаниэля пробежал неприятный холодок.
— Что тебе удалось выяснить по делу об убийстве раввина? — хмуро спросил инспектор. — По-моему, смерть Пеле не исключает его соучастия. С ним расправился сообщник.
— Все может быть… — Натаниэль устало потер руками лицо. — Все может быть. Но, как тебе известно, я убийствами не занимаюсь. В этом деле меня интересовали второстепенные детали.
— Предположим, — сказал инспектор. — В таком случае, не расскажешь ли мне об этих второстепенных деталях? Они меня, возможно, заинтересуют.
— Не могу, — ответил Розовски. — Не могу — без согласия клиента.
— Так спроси у него! — рявкнул инспектор, не желая больше сдерживаться. — Спроси, черт побери! Я оказался в идиотском положении! Эти свидетели… — Тут он замолчал. Офра, испуганно заглянувшая было в кабинет, исчезла, повинуясь жесту шефа.
— Извини… — проворчал инспектор Алон. — Мне действительно нужна твоя помощь.
Натаниэль промолчал. Инспектор поднялся, буркнул: «Пока». Оставшись один, Розовски дал волю чувствам — в меру, разумеется. Он просто пошвырял в корзину одну за другой шесть квадратных папок, лежавших до того стопкой на краю стола. Из шести в цель попали только две, остальные разлетелись вокруг, добавив еще один штрих в экзотический беспорядок кабинета.
Странно, что такой вот дурацкий, по мнению самого Натаниэля, способ разрядки действительно помог. Он немного успокоился, набрал номер телефона эксперта-криминалиста, своего старого приятеля Нохума Бен-Шломо.
— Привет, доктор, — сказал Натаниэль. — Пролей-ка свет на одну туманную историю. Вернее, на две туманные истории.