— Разумеется, вы имеете право объявить вознаграждение за поимку преступников, сэр, — сказал он. — Но я очень сомневаюсь, что от этого будет какой-то прок. Я хорошо знаю парижских апашей, они скорее умрут, чем выдадут своего. Вы сами слышали, что сказал Диазе. Даже под угрозой высылки на остров Дьявола он почти ничего не сообщил нам о подельниках. Разумнее всего будет объявить вознаграждение не за выдачу людей, а за сведения о драгоценностях. Грабители сразу узнают об этом и поостерегутся сбывать добычу. Таким образом мы свяжем им руки, а я тем временем отправлю ваше описание Анри Болла в парижскую «Сюрте». Но самый правильный шаг — облава на тот ресторан, где они якобы познакомились. Его владельца зовут Виллар, и мы располагаем кое-какими сведениями о нем. Этот человек величает себя графом Моннере де Вилларом, а ресторан находится на Восьмой авеню.
Инспектор вызвал к себе Жана Петризо и Жоржа Жильбера — двух детективов, говоривших по-французски.
— Отправляйтесь в ресторан Виллара и наймитесь туда официантами вечерней смены, — распорядился он. — Если Виллар заявит, что мест нет, велите ему уволить несколько человек. Прислушивайтесь к разговорам посетителей и узнайте все, что можно, о драгоценностях мистера Шаттука.
Как и предполагал инспектор Кофлин, «граф» Виллар всячески отбояривался от новых официантов, и в конце концов сыщикам пришлось предъявить свои удостоверения. Только после этого он позволил полицейским облачиться в белые курточки и приступить к обслуживанию посетителей. Поначалу им не везло, и Альберт Шаттук, не вытерпев, обратился в сыскные бюро Бернса и Пинкертона и предложил награду в двадцать тысяч долларов за поимку каждого грабителя.
Тем временем детективы Петризо и Жильбер продолжали угождать посетителям ресторана и принимать чаевые. И спустя девять дней после ограбления Шаттука им наконец удалось ухватиться за тонкую ниточку.
Это случилось, когда в ресторан Виллара вошел какой-то француз, подозвал официанта и поинтересовался, куда пропал Морис Баньоли.
Сыщики тотчас навострили уши — ведь Морис был одним из скрывшихся грабителей. Следовательно, именно он работал официантом у Виллара. Посетители ресторана тоже насторожились и принялись переглядываться, обмениваясь репликами на жаргоне апашей. Сыщикам удалось разобрать три фразы: «Они поджарили попугая», что в переводе с попугайского на человеческий французский означало «провернуть дельце»; «сточная канава» (это выражение употреблялось, когда кто-то ударялся в бега) и «Вашингтонов барак». Значение этого словосочетания так и осталось для сыщиков тайной.
— Что такое «Вашингтонов барак»? — спросили они Виллара.
Владелец ресторана покачал головой.
— Никогда не слыхал о таком.
— Что ж, тогда поехали в участок. Может быть, там у вас восстановится память.
— Нет-нет! Я уже вспомнил! — всполошился Виллар. — Кто-то из моих посетителей недавно говорил, что в Плейнфилде, штат Нью-Джерси, есть постоялый двор, который носит имя Вашингтона.
Инспектор Кофлин позвонил в полицию Плейнфилда и выяснил, что гостиница «Вашингтон» расположена в двух милях от городка, и останавливаются там главным образом иностранцы.
Кофлин тотчас отрядил в Плейнфилд троих сотрудников, велев им задержать всех постояльцев, если хозяин гостиницы не знает Мориса Баньоли лично. Их надлежало доставить в местный полицейский участок и допрашивать, пока кто-нибудь не расколется.
Но задерживать всех жильцов не пришлось: владелец гостиницы охотно помог приезжим полицейским и рассказал, что постоялец по имени Морис Баньоли двумя неделями ранее вселился в номер 534.
Сыщики постучались в номер и, не получив ответа, изо всех сил навалились на дверь. Не выдержав натиска, она рухнула, и полицейские ворвались в номер. Внутри было темно и тихо, и один из сыщиков включил фонарик. На кровати лежал раскрытый чемодан, на стуле валялась небрежно брошенная одежда, платяной шкаф был пуст. Мгновение спустя старший наряда приложил палец к губам и взглядом показал на пол.
Из-под кровати торчали голые ступни, пальцы шевелились.
— Вылезай, Баньоли, — сказал полицейский. — Игра окончена.
Из-под кровати выполз жалкий плюгавый человечек в грязной майке и принялся медленно одеваться, одновременно отвечая на вопросы полицейских. Натянув штаны, человечек внезапно выхватил из кармана пружинный нож и стремительно метнулся к одному из сыщиков с явным намерением «взять его на перо». Застигнутый врасплох полицейский едва успел увернуться, а мгновение спустя неустрашимый парижский апаш Морис Баньоли уже извивался на полу и дрыгал босыми ногами, тщетно норовя отбрыкаться от оседлавших его сыщиков. Он вопил от боли, потому что в пылу борьбы кто-то из полицейских сломал ему запястье.