— Ой, нет, ради бога! — отшатнулась Клава. — Уходите, пожалуйста! Довольно! Хотя… постойте! Его действительно зовут Нил Нилыч?
— Федор он, Федя, — вздохнула великанша. — Все из-за этой грозы распроклятой! Да еще авария! Он ведь, Федор, как услышит о какой-нибудь аварии, так сам не свой делается. Опять, говорит, не уследили. А тут провода оборвались прямо на перекрестке. Ну, вызвали аварийку. Вот с этими электриками он и улизнул. Не знаю, может, их тоже пугал по дороге. А я-то не сразу спохватилась, думала, он спит у себя… Хорошо еще добрый человек нашелся, согласился подвезти. — Она размашистым жестом указала на грузовик и тут будто спохватилась: — Ой, да что ж это я заболталась совсем! Как бы он опять не утек куда! Ты не сердишься, красавица? — Она вдруг наклонилась и поцеловала Клаву в щеку.
Клава улыбнулась:
— Езжайте с миром.
— От чистого сердца?
— От чистого.
— Ну, счастья тебе, дочка! — Мария шумно повернулась и, уже не оглядываясь, покинула кафе.
Повинуясь некоему внутреннему зову, Клава подошла вплотную к стеклянным дверям и некоторое время наблюдала, как грузовик, пятясь, выезжает на дорогу, а затем мчится в сторону дачного поселка.
Для девушки более не оставалось загадок в случившемся. Эту странную пару она видела каких-то две недели назад, когда ездила с одной компанией на лесное озеро, расположенное вблизи дачного поселка. Тщедушный дядя Федя вышагивал по бережку в каких-то старомодных цветастых трусах до колен, за ним двигалась монументальная тетя Маша с прутиком в руке, будто вела своего спутника попастись на травке, и со стороны это выглядело так уморительно, что вся компания покатилась от хохота. Узнать мужа и жену поодиночке Клава затруднилась бы, но едва они сошлись вместе, как память все оживила.
Открылся и секрет его загадочного проникновения в кафе. Конечно же, он приехал вместе с электриками. Их машина-будка подъехала к крыльцу вплотную, под самый навес. Вот почему он совершенно не замочил плаща. Дядя Федор вошел, конечно, вместе со всеми, но остался незамеченным, ведь Клава всегда смотрела сквозь таких мужчин, в упор не замечая их, тем более, что среди вошедших был один вполне ничего. Ну, а после, под шумок, дядя Федя затаился за ширмой, куда она не заглядывала.
От электриков же, знакомых с порядками в «Топольке», он мог узнать некоторые подробности, дополнив их тем, что услышал уже здесь, скрываясь за ширмой. Имена и все такое прочее.
Может, его первоначальное намерение было ехать в город. И только здесь, в «Топольке», он переменил решение…
Вот, собственно, и все секреты.
Надо же, какой легковерной она оказалась! Но сейчас ей не хотелось думать об этом, не хотелось раздувать внутри костерок смутной досады на себя.
Свинцовые облака по-прежнему плотно укутывали небо, но ливень нежданно взял кратковременную передышку. В непроницаемой серой пелене каким-то чудом образовалось крохотное оконце, сквозь которое проглянул даже не лучик солнца, а лишь его бледный отблеск. Но такая сила заключалась даже в этом косвенном отражении, что вся картина преобразилась в один миг. Травы уже не казались полегшими, кусты — поникшими, мокрые деревья уже не напоминали жалких великанов, а власть грозной стихии уже не воспринималась беспредельной. Напротив, ясно чувствовалось, что все в природе, все в окружающем напоено свежими соками, готово к пробуждению и только ждет заветного часа.
Вот если бы существовала такая башня, грезила Клава, чтобы даже в самую черную душевную непогоду видеть с нее собственное счастье — далеко ли оно от тебя, движется ли в твою сторону, где и почему заплутало…
Мечтательно улыбаясь, стояла она на пороге уединенного придорожного кафе, не замечая, что ливень опять усиливается.
МИР КУРЬЕЗОВ