Муриу слопал эту белиберду, как голодная рыбешка, заглатывающая наживку вместе с крючком и грузилом. Глаза его загорелись, и он важно ответил:
— С радостью расскажем все, что можем. Но почему мсье Джонс выбрал нашу семью?
Шаттук не растерялся и поддержал своего спутника, выдав новую порцию чепухи:
— Как я понимаю, один из ваших сыновей пошел по неправедному пути. Я изучаю судьбы таких детей. Разумеется, все, что вы мне сообщите, останется между нами.
Супруга Муриу приложила к глазам краешек передника.
— Вы о Габриеле? — с тяжким вздохом спросила она. — Мы уже несколько лет не получали от него вестей. Он и в детстве был злобным мальчишкой и не оправдал надежд своего отца…
— Неправда! — вдруг гаркнул маляр, спрыгивая со стремянки. Несколько секунд он гневно смотрел на незваных гостей, а потом на лице его появилась испуганная мина: он узнал Шаттука.
— Муриу! — вскричал бригадир Шолле.
— Болла! — ахнул банкир.
— Легавые! — заорал «маляр» и, проворно выскочив из окна, пересек двор, перемахнул через ограду и был таков.
Шолле бросился было вдогонку, но налетел на одного из братьев Габриеля Муриу, весьма некстати подвернувшегося на пути, и был вынужден отказаться от преследования.
— Ничего, — сказал бригадир. — Он вернется. Никуда не денется.
Приказав взять дом под круглосуточное наблюдение, Шолле призвал Шаттука запастись терпением, и потянулись недели ожидания. Муриу-старший тем временем почувствовал себя хуже и вскоре умер. Врач, который лечил его в последние дни жизни, был сотрудником «Сюрте», гробовщики — переодетыми сыщиками, а водитель траурного катафалка — полицейским инспектором. Но Габриель Муриу, похоже, знал об этом. Во всяком случае, на похоронах он так и не объявился.
В конце концов до полиции дошел слух о том, что у Габриеля Муриу есть любовница, Берта Мю-лон по прозвищу «Пеппи», известная парижская проститутка. Бригадиру Шолле не составило труда разыскать ее.
Как-то раз в баре к «Пеппи» подошел миловидный молодой человек и предложил угостить ее выпивкой. Но, по-видимому, проститутка догадалась, что этот щедрый малый — сыщик. Догадаться, впрочем, было нетрудно, коль скоро он предложил ей пятнадцать тысяч долларов за адрес Габриеля Муриу.
«Пеппи» покачала головой.
— Я люблю его, мсье, и останусь верна ему, — сказала она, и молодой человек ушел, несолоно хлебавши.
Бригадир Шолле был уверен, что «Пеппи» посещает своего любовника, и принялся следить за ней, но только стоптал башмаки и набил мозоли на ногах.
— Она утащила меня за город, — докладывал он Шаттуку. — Эта девка знает, что за ней следят. Она много раз видела меня и моих людей, поэтому вам лучше нанять частного соглядатая. Если она заметит его, то примет за ревнивого поклонника. В конце концов, они ходят за ней табунами.
Шаттук согласился и обратился в сыскное бюро, но первые заслуживающие внимания сведения поступили только на восьмой день. Сыщики сообщили, что дважды в неделю, по вечерам, «Пеппи» садилась на трамвай и уезжала, а возвращалась только наутро. Провожать ее сыщики не стали, поскольку Шаттук просил их докладывать о перемещениях проститутки в пределах Парижа, а трамвай, на котором она уезжала дважды в неделю, ходил за город.
— Ну, можно считать, что Муриу у нас в руках! — воскликнул бригадир Шолле, когда банкир рассказал ему о своих успехах.
Через два дня бригадир представил Шаттуку очередного сотрудника — рослого мужчину в форменном кителе работника трамвайного депо.
— Это инспектор Марулаз, — сказал он. — Новый вагоновожатый трамвая номер девятнадцать. Послушайте, что он говорит.
— Вчера вечером я вел трамвай и следил за пассажиркой по имени Берта Мюлон, — сообщил инспектор. — Она сошла в городке Шелез-Гурни, что в двадцати километрах ниже по течению Сены. Куда она отправилась после этого, мне неизвестно. Говорят, нынче утром она вернулась в Париж.
— Что же нам теперь делать? — растерянно спросил Шаттук, и бригадир пообещал отправить в Ше-лез-Гурни двух инспекторов под видом рыболовов. Сам Шолле тоже поедет в городок и, выдав себя за каменщика, притворится, будто ищет работу.
Спустя два дня рыболовы и безработный каменщик «случайно» сошлись вместе в одном из питейных заведений Шелез-Гурни. Заказав по рюмочке, они сели за разные столики и принялись делать вид, будто не знакомы между собой. Вскоре открылась дверь, и в заведение вошли еще двое посетителей. Это были Габриель Муриу и Поль Камильери, «Жокей». Они настороженно огляделись по сторонам и, убедившись, что никто не обращает на них внимания, приблизились к стойке.