— Послушать, так тебе очень нравится эта идея.
— О, я так давно не ходил на охоту…
— Если понадобится какая-то помощь…
— Неофициальная?
— Я никогда не устанавливаю пределов, — ответил Белл.
Уэзерби кивнул.
— Я дам знать.
— Еще кофе? — осведомился Белл.
Он заметил глаз официанта, появившийся за углом. Глаз опять исчез, и они услышали шепот в коридоре. Белл хмуро уставился на дверь.
— Нет, не нужно. Я хочу привести себя в порядок, а потом пойду к Байрону.
— Я дам машину и водителя в твое распоряжение.
— Хочешь со мной?
Белл отрицательно покачал головой. Видеть Байрона еще раз он не хотел. Ему показалось, что Байрон мысленно смеялся над ним, когда он приехал посоветоваться. А вот вторую чашку кофе он бы выпил с удовольствием, потому и смотрел на дверь в ожидании официанта. Но появился другой человек. Уэзерби встал, и этот человек направился прямо к их столику. Это был рано облысевший, невысокого роста человек, с незлобивыми глазами и в до неприличия мятом пиджаке. В нем сразу угадывался репортер, даже если бы из нагрудного кармана и не торчали блокнот и ручки.
— О Господи, пресса… — простонал Белл.
Репортер протянул руку Уэзерби.
— Суперинтендант уголовной полиции Белл?
— Неужели я похож на детектива? — изображая ужас, спросил Уэзерби.
— Аарон Роуз, — представился репортер и назвал свою газету. Это был скандальный воскресный листок. Роуз обошел Уэзерби и протянул руку Беллу. Тот поднял к нему мрачное лицо.
— Суперинтендант головной полиции Белл? — повторил Роуз.
— Я похож на детектива? — прорычал Белл.
Голос его звучал в точности как у детектива. Уэзерби, пряча улыбку, прошел к двери, а репортер Аарон Роуз остался у столика, почесывая лысину и размышляя о том, как обманчива бывает внешность.
Водитель знал, где расположен дом Байрона. Уэзерби сел рядом с ним и, пока они выезжали с автостоянки у отеля и пересекали хайвэй, набил свою трубку. Ехали они сейчас в ту же сторону, что и раньше, когда впервые посетили место убийства, и потом, уже при свете, когда Уэзерби пытался разобраться в следах. Однако в этот раз они не поехали столь далеко по проселочной дороге, а свернули на хоть и узкую, но проезжую дорожку слева. Уэзерби уже видел прежде этот поворот и запомнил его. Машина мягко петляла среди живых изгородей, в просветах мелькала открытая местность. Туман еще не рассеялся. Уэзерби смотрел на его густые клочья, висевшие совсем низко, и думал, что ночь в одиночестве на болотах, как бы оптимистично ни говорил он об этом Беллу, может оказаться более страшной, чем ночь в любых джунглях. А причина заключалась в том, что здесь работал фактор неожиданности, резкий контраст между опасностью и мирной повседневной реальностью этой английской равнины. Впрочем, осознание этого лишь подогрело в Уэзерби нетерпение заждавшегося охотника…
Примерно через полмили они увидели пивную, на которую водитель бросил жаждущий взгляд. Это маленькое строеньице с тростниковой крышей называлось, в духе местных традиций, пивная «Торс Короля». Недавние события придавали этому названию зловещее звучание.
— Вам не нужно будет ждать меня у Байрона, — сообщил Уэзерби.
Лицо водителя просветлело. Еще через полмили они остановились у дома Байрона. Уэзерби вышел, а водитель развернул машину и отправился к «Торсу Короля». Некоторое время Уэзерби постоял, сжимая трубку в зубах, рассматривая бывший помещичий дом. Он впечатлял. Здание являло собой творение прошлых времен и непривычного сейчас архитектурного стиля — с фронтонами, башенками и каменными дымоходами, серое и мрачное на фоне болот. Из-за дома доносился характерный ритмичный звук: рубили дрова. Звук этот прекратился, когда Уэзерби направился к входу, а в поле зрения появился Байрон с топором на плече. Улыбнувшись, он пошел навстречу Уэзерби.
— Я так и думал, что без тебя здесь не обойдется, — проговорил Байрон.
Рукопожатие его было таким же крепким, как всегда. Байрон нисколько не изменился; время, казалось, оставило на нем не больше следов, чем на его доме. Это был высокий и стройный, чрезвычайно сильный человек, даже по виду очень выносливый. Лицо его напоминало дубленую кожу, глаза горели жизнью, волосы коротко подстрижены, а одежда на нем была старая. Он оперся о ручку длинного топора.