— Значит, Белл уговорил тебя присоединиться к охоте на ведьм, да?
Уэзерби улыбнулся и пожал плечами.
— Я и не сомневался, что увижу тебя здесь. И рад, что ты не утратил вкус к действию.
Глаза Байрона медленно осмотрели его сверху донизу, и Уэзерби с неудовольствием почувствовал, что его оценивают критически. Он ответил невозмутимым взглядом, выпуская клубы дыма из трубки. Потом Байрон рассмеялся, хлопнул Уэзерби огромной ручищей по плечу, и они вместе двинулись к дому.
— Меня удивило, что ты отказался от предложения, — заметил Уэзерби.
— О, у меня другие интересы. Я еще не перестал жить, Джон. В начале следующего года собираюсь в Южную Америку. Хочешь присоединиться?
— Нет, я от этих дел совсем отошел.
Байрон покачал головой. Переступив порог, они прошли по холодному и безликому коридору. Затем свернули в зал с трофеями. В камине жарко горели полешки, отбрасывая блики на уютные кожаные кресла. Они сели у огня. Уэзерби узнал медведя, которого Байрон свалил из винтовки, слишком легкой для такой работы. Чучело стояло в углу, его гигантская голова скалилась футах в девяти над полом, и Уэзерби заново пережил тогдашнее восхищение: выйти на это чудовище с одной пулей в легкой винтовке…
— Выпьешь? — предложил Байрон.
— Если только кофе.
— Грант! — рявкнул Байрон.
В двери появился человек. Одежда на нем была еще более старая, чем на хозяине, кисти рук с шишковатыми суставами казались несуразно большими, а лицо было изборождено глубокими морщинами.
— Принеси кофе, — скомандовал Байрон.
Человек с мрачным видом кивнул и, подволакивая ногу, удалился.
— Мой слуга, — пояснил Байрон.
— Я думал, ты слуг не терпишь.
Байрон покачал головой.
— Нет, я не терплю угодливых людей. Грант — слуга никудышный, но угодливости в нем нет. Он работал когда-то на оловянном руднике, а это — жизнь у предела. Я нанял его потому, что однажды он чуть было не оказался сильнее меня.
— Как это?
— Да очень просто, в состязании — кто чью руку положит на стол. Ну, ты знаешь…
Байрон поднял руку, раскрыв кисть и вытягивая пальцы вверх, и надавил себе на грудь. Уэзерби кивнул.
— А, вот ты о чем. Я понял.
— Мы с тобой однажды так боролись.
— Ты победил.
— Да. В этой игре я не проигрываю. Но мне понадобилось семь минут по хронометру, чтобы положить твою руку, и с тех пор я питаю к тебе большое уважение, Джон. Гранта я, кстати, положил за пять минут. Ты еще не потерял форму?
Байрон поставил локоть на стол, лицо его светилось радостным ожиданием. Но Уэзерби только засмеялся и покачал головой, и Байрон вздохнул.
— На вид ты вполне.
— Я в порядке, — согласился Уэзерби.
— Жаль, что ты отказался от жизни.
— Всего лишь перешел к жизни другой.
— О, это одно и то же, — махнул рукой Байрон.
— Ты же не рассчитываешь, что все будут соглашаться с твоими идеями.
— Неважно. Так что с этим людоедом? Как ты думаешь?
— Да я просто не знаю. Ты слыхал, что прошлой ночью он опять убил человека?
— Да.
— Я приехал из Лондона с Беллом сразу после этого происшествия.
— Следы видел?
— А как же. Они показались мне немного знакомыми.
Байрон отклонился на спинку кресла.
— Ты сможешь их идентифицировать?
— Нет. Где-то я такие следы встречал, но чьи они, никак не вспомню.
— А ведь ты должен бы их узнать, Джон. Десять лет назад ты бы узнал.
Уэзерби это не понравилось.
— Белл говорит, по слепкам ты ничего не смог определить.
Байрон улыбнулся, хотел что-то сказать, но лишь пожал плечами.
— Ну? Ты что-нибудь разгадал?
— О, слепки — это совсем другое дело… Думаю, сами следы я бы узнал.
— Но ты решил не утруждать себя.
— Вот именно.
Уэзерби хотелось сказать еще кое-что, но вместо этого стал набивать свою трубку. А промолчал он потому, что не мог решить, всеми ли соображениями можно поделиться с Байроном. Вернулся Грант с кофе на серебряном подносе, удивительно быстро переваливаясь со здоровой ноги на больную. Он неуклюже поставил поднос на стол, и кофе пролился в блюдца. Руки, привыкшие к рудниковой породе, не годились для более тонкой работы слуги. Грант повернулся и вышел с громким топотом, ничего не сказав.