— По тому следу никто не смог бы пройти, — твердо заявил Уэзерби.
Байрон улыбнулся. Он заказал пива и прислонил свою трость к стойке бара. Брюс поставил перед ним пиво.
— У вас есть возможность самому попробовать, — предложил Белл.
Байрон покачал головой.
— Но вы же как раз тот человек, который всегда прав, не так ли? А вот и проблема, достойная вас. Уэзерби утверждает, что по следу, который остался, никто не смог бы пройти. Ну, что скажете?
— О, несомненно, он прав, — ответил Байрон, опять улыбаясь.
— Кажется, вы были охотником на крупную дичь, мистер Байрон, — вставил Брюс.
— Я охотник. Да. Вы злоупотребляете прошедшим временем, любезный.
— Возможно, вам удалось бы найти убийцу?
— Я не пробовал.
Брюс перевел взгляд с Байрона на Белла.
— Если бы вы, полиция, не старались присвоить всю славу себе…
Белл вскинул брови.
— Мистер Байрон отказался помочь нам. Я его просил.
Брюс опять посмотрел на Байрона.
— Меня все это не касается, — подтвердил тот.
— Не касается — вы с ума сошли? Неужели вам все равно, что этих людей жестоко убили? — Он оперся о стойку, пожирая Байрона глазами. Байрон безмятежно потягивал пиво. — Прошлым вечером была убита Хэйзел Лэйк, — продолжал Брюс. — Вы были с ней знакомы? Она за всю свою жизнь никому не причинила вреда, не сделала ничего плохого…
— Я думаю, она за всю свою жизнь ничего не сделала. Точка.
Брюс моргнул. Сейчас он был похож на разозленного барсука. Лицо потемнело от прилившей крови.
— Я не желаю иметь вас своим клиентом, — прошипел он. — Допивайте и уходите отсюда.
Кружка Байрона приостановилась в воздухе. Было видно, что он еще не решил, разгневаться или рассмеяться. Конфронтация с человеком, не разделяющим его взглядов, на мгновение озадачила. Наконец Байрон рассмеялся.
— Вы сердитесь, — проговорил он, отставляя кружку на стойку. — Это хорошо. Мне нравится, когда человек негодует, когда ему хватает смелости высказать свои убеждения… даже если они глупые. По крайней мере, это живые, непосредственные чувства.
— Если я перескочу через эту стойку, полицейским придется оттаскивать меня от тебя! — прокричал Брюс. Он был чуть не вполовину меньше Байрона и весь дрожал от ярости.
— Ну а вы как, Джастин? — спросил Байрон. — Вы что-нибудь чувствуете? Что-нибудь начинает вяло шевелиться в ваших полицейских мозгах?
— Что с тобой такое, черт возьми? — возмутился Уэзерби.
— Со мной? Ничего. Может быть, я излишне откровенен, чуточку. Но неужели ты не понимаешь? Если люди чувствуют что-то, пусть гнев, пусть страх, даже сомнения, они по крайней мере живы. — Несколько мгновений он молча смотрел на Уэзерби. — Если ты еще жив, то найдешь убийцу.
Байрон повернулся и вышел, постукивая тростью. Он не спешил. Брюс провожал его выпученными глазами, будто хотел глазные яблоки выпустить, как пули, в спину Байрону.
— Бессердечный ублюдок, — пробормотал он.
Роуз сидел с открытым ртом.
— Кто это был? — спросил он.
Никто ему не ответил. Байрон оставил за собой черную дыру молчания… Дыру эту можно было заполнить только мыслями, а мысли возникали неприятные и вели к невыразимым заключениям.
Все в округе окуталось страхом. Его невидимое тяжелое покрывало давило, под ним трудно стало дышать. Особенно силен страх был потому, что люди не знали, чего им нужно бояться, какое чудовище нанесло три столь страшных удара. Говорили теперь об этом реже, чем поначалу, а думали почти постоянно. И это в Англии, где люди привыкли считать свой дом своей крепостью, неприкосновенным убежищем. Хэйзел Лэйк погибла как раз в своем неприкосновенном убежище… Значит, безопасности нет нигде, чудовище может прийти в любое время, в любой дом, и кто же станет следующей жертвой? Не смерть порождала этот всепоглощающий страх, а то, что природа грозящей смерти оставалась неизвестной, ну и обстоятельства гибели людей очень уж захватывали воображение… Суеверия, которые никогда не исчезают под поверхностной лакировкой современного цивилизованного человека, бурно разрослись, вытесняя рациональные мысли.
Крупные газеты разнесли эти страхи на всю страну. Но с особым волнением раскрывали каждый свежий номер именно здесь, в местах проклятых, эпицентре ужаса. Большинство газет проявляли умеренность, но скандальный листок Аарона Роуза стыда не знал и выжимал из темы волка-оборотня все что можно. Редактору материал Роуза понравился чрезвычайно, и он поместил сопутствующую статью, где рассказывалось о якобы подтвержденных случаях появления волков-оборотней и вурдалаков на Балканах; убивая двух зайцев одним камнем, редактор намекал, что убийца, очевидно, иммигрант: англичане оборотнями не бывают. Газета громко ставила под сомнение способность полиции разобраться в ситуации и спрашивала, делалась ли попытка сопоставить убийства с лунным циклом и измеряли ли объем крови, оставшейся в трупах — вдруг это вампир? Никто в редакции этим бредням не верил, разумеется, но читателям об этом было знать не обязательно…