Белшоу тотчас принялся наводить справки о владельцах прачечной «Красная звездочка» и выяснил, что двадцать один месяц назад фирма принадлежала человеку по имени Эдвин Клемпнер. Теперь он проживал на Фрэнкфорт-авеню в северной части Филадельфии. Лейтенант нагрянул к нему глубокой ночью. Дверь открыла супруга Клемпнера, а вскоре появился и он сам.
Его ничуть не удивил приход полицейского.
— Я жду вас с тех пор, как прочел в газете о находке в здании, которое когда-то занимала моя прачечная, — сказал он. — Но я вовсе не уверен, что сумею вам помочь.
— Знаете ли вы человека по имени Джон Макнэ-ми? — спросил Белшоу.
— Да, я знаком с этим мальчиком, — ответил Клемпнер, проводя пятерней по своей черной как смоль шевелюре. — Я нанял его ночным сторожем, но в марте 1914 года он вдруг куда-то исчез, и с тех пор — ни слуху ни духу.
— Ага… — задумчиво протянул лейтенант. Теперь ему стало ясно, почему убийца не боялся быть застигнутым врасплох во время рытья ямы в подвале. — А вы не припомните, какого именно числа он покинул вас?
Клемпнер покопался в картотеке и сказал:
— Макнэми отработал всю ночь с 13 на 14 марта, но на следующее дежурство не явился. Больше я ничего не знаю.
Похоже, следствие зашло в тупик. Но лейтенант Белшоу не любил оставаться побежденным. Вернувшись в ратушу, он заперся у себя в кабинете и погрузился в раздумье. Наверняка у жертвы были какие-то ценные вещи — часы, перстень, возможно, другие безделушки. Разве не логично предположить, что убийца забрал их и заложил в ломбарде? А раз так, он мог использовать то же имя, что написано на ящике — Джон Макнэми.
В тот же день все сыщики Филадельфии принялись обходить городские ломбарды. Спустя двое суток в одном из них отыскалась квитанция на имя Джона Макнэми с Уэнсли-стрит, который заложил за десять долларов карманные часы. Произошло это двадцать один месяц назад, и часы до сих пор не были выкуплены. Подняв крышку циферблата, лейтенант Белшоу увидел гравировку: «Дэниел Макникол».
В городской адресной книге числился некий Дэниел Макникол, проживавший на Гамилтон-стрит. Лейтенант опрометью бросился туда. Дверь ему открыла встревоженная женщина лет сорока.
— Вы — миссис Дэниел Макникол? — спросил сыщик.
— Да.
— А где ваш супруг?
Оказалось, что ровно двадцать один месяц назад Дэниел Макникол бесследно исчез.
— Вы заявили в полицию? Как вы думаете, почему он покинул вас?
Миссис Макникол явно не хотелось отвечать на вопросы полицейского, и Белшоу не стал настаивать. Вместо этого он попросил женщину дать словесный портрет Макникола и выяснил, что тот был рослым крупным шатеном с почти безупречными зубами. Он исповедовал католицизм, и супруга без колебаний опознала предъявленные ей требник и распятие.
Немного оправившись от потрясения, несчастная женщина рассказала лейтенанту, что двумя годами ранее ее муж, возвращаясь из Нью-Йорка, познакомился в поезде с человеком по имени Эдвард Келлер и решил на паях с ним заняться кожевенным производством. Но Макникол был человеком замкнутым, поэтому его вдова почти ничего не знала ни о Келлере, ни об их совместном предприятии.
— А потом мистер Келлер пришел ко мне и сказал, что мой муж украл у компании полторы тысячи долларов и сбежал. Вот почему я не стала заявлять в полицию, — объяснила женщина.
— Значит, вы поверили рассказу Келлера о вашем супруге? — спросил лейтенант.
— А что мне оставалось делать? Я знала, что случилась какая-то беда, иначе Дэнни не исчез бы. Я решила возместить Келлеру потерю, нашла работу и ежемесячно выплачивала ему украденные мужем деньги.
— Понятно, — задумчиво проговорил Белшоу. — А где живет этот мистер Келлер?
— Я не знаю. Он сам приходил ко мне за деньгами. Но, как только я выплатила всю сумму, он тоже исчез.
Лейтенант никак не мог взять в толк, каким боком тут затесался Эдвард Келлер и как он вписывается в общую картину преступления. И в каких он был отношениях с этим таинственным Макнэми, обладателем «вурдалачьих» зубов?
— Сколько этому Келлеру лет? — спросил лейтенант.
— Около сорока пяти.
— Он седой?
— Да.
— Вы можете припомнить какие-нибудь особые приметы?
— Нет, разве что очень глубоко посаженные глаза.