— Пустяки. Я все понимаю, — успокоил следователя Интерполов, — и постараюсь вам больше не досаждать. — И продолжил: — Я хотел уточнить насчет алиби этих ребят. Вы сделали все, что нужно, по этому направлению, побывали на месте и так далее. Вроде бы, формально все подтверждается. А по существу, какое у вас осталось впечатление от этого дела? Правда, впечатление — это не документ, и его к делу не пришьешь, но все же.
— Впечатление у меня такое же, как, мне кажется, и у вас. Очень похоже на цветущую развесистую липу. Но у меня не хватило ни времени, да и, видимо, мозгов, чтобы докопаться до корней этой липы. А вы уже что-нибудь нащупали, раз об этом спрашиваете?
— Да щупаю потихоньку, — не поддался Интерполов собственному искушению похвастать своей находкой раньше времени. Надо было еще все проверить. — Ну, благодарю вас, извините за беспокойство. Возможно, я еще позвоню, если действительно что-нибудь нащупаю.
— Буду очень рад, звоните!
Вскоре Интерполов познакомился с подозреваемыми лично, допросив каждого из них. Ребята как ребята. В прошлые времена это были бы нормальные комсомольцы. Не захотели идти в институты — могли бы быть каменщиками, или слесарями, да мало ли еще кем. А то смотались бы и на стройки коммунизма, например, на ныне преданный забвению БАМ. Владимир Иванович не был ярым сторонником старых устоев нашего общественного строя. Но многого и в новом российском миропорядке не понимал и не принимал. А нынешняя эпоха, загрузившая мысли всех поголовно подростков идеями денежного промысла, быстрого и богатого, а не постепенного и надежного, сделала ребят тем, чем они стали, — подозреваемыми в ограблении. Интерполов размышлял, какой тон разговора с ними взять. Ведь, в сущности, пацаны еще. Хотя, с другой стороны, такие пацаны через пару месяцев получают в руки современное боевое оружие с полным боекомплектом. Вот и прошивают изредка друг друга автоматными очередями, да не по одиночке, а целыми караулами. А уж те, кому выпадает судьба окунуться в военные конфликты, вообще иногда звереют. «Да-а!» — подвел итог грустным размышлениям Владимир Иванович.
О чем уж там они говорили на допросах — неизвестно. Только уже после первого допроса у Интерполова и Сипилин и Рыгунин резко изменили свои показания. Они признались, что грабежи у метро и в обменном пункте — это их работа. Еще они ссылались на то, что первоначально это было ими задумано как шутка, но эти ссылки стали вялыми, не претендуя на оправдательную аргументацию. Да, они спрятали деньги в старой, ржавой и никому не нужной машине, которую поставили на хорошо охраняемой стоянке. Да, они сами себе устроили алиби в Раменском, выбрав из них двоих роль жертвы по жребию. Быть побитым камнем из проходящей встречной электрички досталось Сипилину. А содрать кожу с виска самому, с помощью напарника — дело техники, хотя и немножко больно. И ехали они после совершенного налета на обменник не к Москве, а наоборот, в сторону от Москвы. Затем они уехали дальше, в сторону Рязани, на глухое лесное озеро, где надеялись переждать первую волну розыска, а дальше, не без оснований считали они, милиции будет не того, так как все заглушат новые преступления, которые в огромной Москве регулярно происходят в избыточном количестве.
Вот до сих пор их новые показания, данные независимо одно от другого, совпадали и подтверждались проверкой. А дальше пошли разночтения. И объяснялись они тем, что у каждого из них возникла одна и та же мысль — завладеть деньгами одному. К тому же они, по мысли Интерполова, были психологически несовместимы. Павел относился к тому типу людей, который сначала подумает, а потом скажет или сделает. Рыгунин же был человеком прямого действия. Сначала сделай — а там видно будет. Обычно такие типы дополняют друг друга, однако при длительном уединенном сосуществовании это может привести к неразрешимым внутренним противоречиям.
Но они были не настолько крутые, чтобы помышлять об убийстве партнера, как это красочно преподносится с телевизионных экранов в передачах типа «Криминальная Россия». Достаточно было первым поспеть к запрятанным деньгам, чтобы отхватить себе определенное количество баксов еще до дележа, ведь деньги там лежали не считанные, кто знает, сколько их там было. Поэтому, когда они договорились ехать в Москву десятичасовой электричкой, каждый решил уловить момент и соответствующим образом изменить показания часов другого. Так, чтобы тот опоздал к поезду. А договоренность выбираться из лесной глуши к электричке с разных сторон порознь, не привлекая постороннего внимания на безлюдной платформе, да еще так, чтобы излишне «не светиться» и выйти непосредственно к приходу электропоезда, минута в минуту, соответствовала тайным планам каждого из них. Таким образом опоздавший отсекался от денег.