С другой стороны, представляется весьма вероятным, что этот несчастный действительно был Мартином Герром и сделал ложное признание, боясь, что в противном случае его подвергнут ужасным пыткам.
А вот на вопрос, был ли Мартином Герром человек на деревянной ноге, по моему мнению, можно смело дать отрицательный ответ. Не будем забывать: солдат из Рошфора прилюдно заявил (вероятнее всего, по наущению Пьера Герра), что настоящий Мартин Герр потерял ногу на войне и ходил на деревянном протезе. Какой авантюрист, случайно лишившийся ноги, удержится от соблазна выдать себя за Мартина Герра, обладателя значительного состояния и красавицы жены? Зная о том, что Пьер Герр одержим ненавистью к человеку, который три года считался Мартином Герром, а затем был изобличен как Арнольд Тиль, этот авантюрист, разумеется, мог рассчитывать на немалую поддержку Пьера Герра и вполне оправданно полагать, что при таком влиятельном союзнике риск разоблачения не столь уж и велик.
Или, что еще более вероятно, Пьер Герр мог срежиссировать весь этот спектакль и заплатить человеку нд деревянной ноге за исполнение роли Мартина Герра.
Как я уже говорил, человек на деревянной ноге был смущен, отвечал на вопросы судей сбивчиво и уклончиво, и у многих присутствовавших в зале создалось впечатление, что он просто играет роль, которая дается ему неимоверно трудно. Будь он настоящим Мартином Герром, утверждали многие участники процесса, наверняка объявился бы в Риу или Артигуа задолго до суда. Но он этого не сделал. Возможно, его намеренно держали поодаль от города, чтобы избавить от необходимости отвечать на многочисленные вопросы любопытных.
Бертран и сестры Мартина Герра сразу же признали его в человеке на деревянной ноге, но этот факт ничего не доказывает, поскольку все они так же быстро «узнали» Арнольда Тиля. Обознавшись однажды, они вполне могли сделать это и во второй раз.
Впрочем, даже если забыть, что их опознанию грош цена, очень вероятным представляется другое: все они действовали под грубым давлением мстительного Пьера Герра.
Но, если ни человек на деревянной ноге, ни самозванец, казненный в Риу, не были Мартином Герром, что же тогда случилось с настоящим Мартином Герром? Давайте вспомним, что в последний раз Мартина видели спустя семь или восемь лет после его женитьбы, летним утром, когда он шагал по дороге прочь от своего дома через исчерченные стежками поля в сторону отцовской фермы. Известно, что у него было несколько заклятых врагов, молодых людей, горько завидовавших его процветанию, вожделевших жены и богатств Мартина. Разве не могли эти завистливые юнцы сбиться в шайку и, убив Мартина, закопать его труп в одном из многочисленных безлюдных местечек в окрестностях Артигуа?
Я не нашел определенных указаний на то, что такое объяснение исчезновения Мартина сколь-нибудь серьезно рассматривалось его современниками, хотя и мотив для убийства, и возможность совершить его совершенно очевидны, и, не будь Бертран так непоколебимо уверена (судя по всему, до самого начала судебного процесса), что человек, который называл себя ее супругом и с которым она прожила три года, действительно был ее мужем, я ничуть не сомневался бы, что Мартин Герр пал жертвой убийц. По моему мнению, именно непоследовательное и невразумительное поведение Бертран сделало невозможным всякое убедительное решение загадки исчезновения ее супруга.
Лоуренс БЛОК
ДЖЕНТЕЛЬМЕНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ
Грабитель — хрупкий, опрятно одетый молодой человек лет тридцати с небольшим — деловито шарил в прикроватной тумбочке, когда Арчер Треби-зонд тихонько проскользнул в комнату. Появился он крадучись, по-кошачьи, — можно было подумать, что и сам Требизонд пришел сюда, чтобы поживиться чужим добром. Но, разумеется, это было далеко не так. Увлеченный изучением ящика грабитель не заметил Требизонда, но спустя какое-то время почувствовал его присутствие, как антилопа в джунглях чует близость хищника.
Когда грабитель певернулся и увидел Арчера Требизонда воочию, сердце его затрепетало. Сначала — просто от неожиданности. А потом — оттого, что револьвер в руке Требизонда был нацелен точнехонько на него, грабителя. Это обстоятельство весьма расстроило последнего.