— Она бомжа гоняла с чердака.
— А вас он, значит, уважал?
— Мы с бомжом пару раз выпили.
— Яков Анатольевич, а почему бы вам и теперь не вдеть с полтергейстом по стопочке?
В моей квартире постоянно звучит музыка — тихо и ненавязчиво. Песни, джаз, инструментальная… Выберу радиостанцию поприличнее, занимаюсь своим делом — и слушаю. Если мелодия нравится, то нажму кнопку магнитофона на запись. Скопил около сотни кассет. И выработалась, как потом понял, дурная привычка: лягу спать, поставлю кассету и минут через десять усну. И выходит, что почти час воспринимаю музыку в глубоком сне, пока магнитофон не отключится. Ничего страшного.
Только стал я замечать чудное наваждение… Есть люди, которым слышатся голоса — мне слышалась музыка. Часто, в самые неподходящие моменты, в любом месте, разнообразные мелодии, лирические песни, бесконечно-идиотские фразы про любовь, африканские ритмы… Звучание пленок въелось в мое подсознание.
К чему говорю?
Разговор с Поскокцевым отпечатался в моем сознании, как речь на пленке. Что-то в его словах меня задело. Нет, не в словах, а в подтексте; это что-то всплывало в голове постоянно, как моя ночная музыка. Даже в засаде беспокоило. Не смысл и не факты… Его настроение. Вернее, отношение к жене, как к врагу. Разве она в ответе за полтергейст? Или все-таки виновата, поскольку бомжа гоняла с чердака? Следовало с ней еще раз поговорить наедине, без мужа.
Поскокцева работала бухгалтером в ООО «Теплоприбор». К концу рабочего дня я подкатил на тюнинском «Москвиче» и остановился у входа. Минут сорок прождал. Она вышла и направилась к автобусной остановке.
О человеке говорят глаза, губы, цвет лица, волосы… Офтальмологи утверждают, что все расскажет радужка глаза. Цыганки определяют судьбу по ладони. А походка? Поскокцева, молодая женщина, не шла, а тащилась: словно ее тянул невидимый буксир и ей оставалось лишь переставлять ноги.
Я осторожно подъехал и открыл дверцу.
— Антонина Михайловна, садитесь, подвезу. Не испугалась, не удивилась: села, как тряпичный манекен. Она и на работу ходила с неприбранной головой. В автомобильном полумраке впадины под скулами казались чернотными. И я до сих пор не мог определить цвет ее глаз.
— Плохое настроение, Антонина Михайловна?
— Как говорится, депрессия.
— А вы знаете, что в странах, где питаются рыбой, депрессии почти нет.
— Какая-нибудь особенная рыба?
— Тунец, треска…
— Где же нам взять тунца?
— Сойдет килька, тюлька и всякая уклейка.
Она глянула на меня выжидающе, понимая, что посадил ее в машину не ради рыбной диеты. В сущности, мне нужно было задать ей всего один вопрос. Но сперва я поинтересовался ее здоровьем:
— Антонина Михайловна, чем вы больны?
— Уже спрашивали: бронхит у меня.
— А эпилепсия, нарушение мозгового кровообращения?…
— Врачи ничего такого не находят.
— А муж?
— Говорит, что иногда я на короткий миг теряю сознание.
Женщина закашлялась — бронхит. В медицинском споре между врачами и мужем разберусь позже. И я спросил о том, ради чего и вез ее домой:
— Антонина Михайловна, какие у вас отношения с мужем?
Она отвернулась: якобы увидела что-то интересное на панели. Для ответа достаточно было одного слова, если отношения хорошие. Не ошибся я, заметив семейный разлад. Но требовался толчок.
— Антонина Михайловна, мне показалось, что между вами напряженка.
— Какая там напряженка… Скандалы.
— Давно идут? — начал я осторожно подкрадываться к их причине.
— С появлением этого полтергейста.
— Вам бы, наоборот, сплотиться с мужем надо…
— Профессор с бородой из комиссии сказал, что полтергейст никуда не денется. Надо менять квартиру. Кто же поедет в однокомнатную старого фонда на краю города?
— Из-за этого ссоритесь?
— Яша нашел трехкомнатную в центре. Эту продать, ту купить.
— И сколько стоит трехкомнатная?
— В том-то и дело… Шестьдесят тысяч долларов. А за нашу больше десяти-двенадцати не дадут.
— Антонина Михайловна, не улавливаю сути ваших ссор.
— Я не даю ему шестидесяти тысяч долларов.
— А они у вас… есть?
— Да.
Если раньше мне казалось, что сколько статей в уголовном кодексе, столько и мотивов преступлений, то, поработав, все мотивы свел к одному — к корысти. Если пошире, то к личной выгоде. Даже убийство из ревности имеет выгоду: моя женщина, а не твоя. Копни любое преступление и обнажишь власть, деньги, личную выгоду. Вот и полтергейст. Казалось бы, мистика, а появились-таки шестьдесят тысяч реальных долларов.