— Ребята, — остановил его Оладько, — еще в царской России офицеры, дворяне, интеллигенция не любили полицейских и сыскарей. Смотрели на агентов сверху вниз. А эти агенты отдавали за них жизнь.
Мы выпили по второй рюмке. В кафе стало уютнее и на душе теплее. Кролик в лимонном соусе был хорош, а селедка с картошкой и того лучше. Но я знал, что душа поет не от водки и не от кролика — оттого, что рядом мои ребята, надежные, как бронежилеты.
— Работаем, мы, братцы, вхолостую, — сказал Тюнин. — Ловишь, бегаешь, супа не ешь… Приземлил. Глядь, и года не прошло, как бандюга уже на свободе.
— Потому что условно-досрочное освобождение, адвокаты, залоги и амнистии, — поддержал я.
— Потому что права человека, — не согласился Оладько. — И заметьте: права человека у преступника. У потерпевшего никаких прав.
Мы выпили. Кролик в лимонном соусе был какой-то особенный, очень мелкой породы. Поэтому мы взяли еще по свиному шашлыку, исходя из того, что поросенок крупнее кролика. Кто-то из нас счел, что шашлык слишком жирен; кто-то из нас нашел, что в нем мало луку; кто-то из нас решил, что шашлыки мелковаты. Тюнин продолжил наболевшую тему:
— Поэтому из милиции кадры бегут. Майор Цыплаков ушел в науку. Пишет диссертацию на тему «Тяжелый рок, как выражение сексуальности подростков».
— Не так. «Иномарка, как показатель интеллекта нового русского», — поправил его Оладько.
— А что? — согласился я. — Один боксер получил звание кандидата педагогических наук за диссертацию «Удар в печень».
Тут Оладько на правах старшего товарища обнаружил, что бутылка пуста, как карман бомжа. И он, как старший товарищ, заказал вторую, правда, спутал названия и вместо водки «Адреналин» потребовал водку «Анальгин». Тюнин установил, что свиные шашлыки мы съели, и заказал по куску мяса еще более крупного, чем поросенок, животного. Я тоже не сидел без дела и, осмотрев зал, углядел в углу стойку бара с барменшей.
Надо сказать, что вторая бутылка время убыстрила. Где-то на предпоследней рюмке, я заметил, что барменша поглядывает в нашу сторону с загадочным интересом. Я поделился с ребятами. Оладько хмыкнул:
— Это Кома.
— Кто? — переспросил я.
— По паспорту Камилла Петрова.
— Все Петровы — пьяницы, — изрек Тюнин.
— Вот Ивановы выпивают умеренно, — поделился и я жизненным наблюдением.
— А Сидоровы вообще люди хорошие, — заключил Оладько.
Мы прикончили вторую бутылку и впали в тяжелую задумчивость по поводу третьей. Барменша смотрела на нас. Это естественно. Оладько высок, сух, и его кости сочленены, как металлические опоры. Мишка Тюнин белоголов, остролиц, светлоглаз, тонок и похож на гигантский гвоздь без шляпки. А я рыжеволос и потому прекрасен. Пришлось обратить внимание ребят на барменшу.
— Мы знакомы, — признался Оладько и поманил ее.
Барменша подошла. Распахнутый жакет с оперением, брючки на ремне с полосками из крокодиловой кожи… Красные губы большого рта раздвинулись в широкой улыбке… Весомая грудь, казалось, колышется, будто от ветерка…
— Кома, скучаешь? — спросил Оладько.
— У меня там маленький телевизор. Смотрю сериалы, — ответила она низким с легкой сипловатостью голосом и добавила: — В Россию едут американские специалисты ставить «мыльные оперы».
— А мыло чье? — заинтересовался Мишка Тюнин.
Ответить она не успела. Подошедший сзади мужчина ласково обнял ее и встал перед нами, видимо, желая познакомиться. Камилла представила его:
— Мой бойфренд Яша.
Бойфренд Яша гипнотически уставился на меня, а я в свою очередь не мог отвести взгляда от его круглой лысой головы, размеченной пятнами и кляксами. Так и не отводя взгляда, я поздоровался:
— Привет, Поскокцев!
В какой-то песне поется: «Мои мысли, мои скакуны». Вот и мои заскакали, как зайцы от охотника. В деле о полтергейсте присутствовали доллары. Допустим. Но теперь в деле появилась широколицая Кома. Ищи женщину… Да я и не искал — сама возникла. Доллары и женщина. Ничтожно мало информации для беспокойства и тем более для того, чтобы мысли запрыгали скакунами.
Но Рябинин утверждает, что для размышлений количество фактов не так уж и важно. Как он говорит: много знающий, но не размышляющий, уступает мало знающему, но думающему. Итак, у меня появился новый факт, из которого вытекает…
Из него вытекает только одно — проверку материала надо продолжить.
Я попытался размышлять. Какая информация прибавилась? У Поскокцева есть любовница. Ну и что? Разве это имеет отношение к полтергейсту? Много знающий, но не размышляющий, уступает мало знающему, но думающему. Следователю прокуратуры удобно размышлять, он в кабинете сидит; место работы оперативника — многомиллионный город. Мы размышляем на ходу.