— Ты хочешь сказать, что вы трое…
— Четверо, — поправил Карл.
Вот тут Эрни все понял. Два костолома, настоящие профессионалы, никогда не дали бы ему уйти, даже временно, через окно. Они выпустили его на карниз. Все шло по заранее намеченному плану. А закрыв окно, костоломы вернулись к своему боссу, в дом на другой стороне улицы. И Эрни знал, кто был четвертым зрителем.
— Ты мне больше ничего не должен, — подтвердил его догадку Карл, — потому что я поставил тысячу долларов на то, что ты сумеешь выбраться с карниза живым. — В его улыбке Эрни увидел искренне восхищение, смешанное с презрением. — Я верил в тебя, Эрни, потому что знаю и тебя, и таких, как ты. Ты нацелен на выживание в любых условиях. Ты — крыса, которая находит возможность выбраться с тонущего корабля. Или с высокого карниза.
Эрни вновь начала бить дрожь, на этот раз от ярости.
— Вы наблюдали за мной с другой стороны улицы. Вы трое и тот, с кем ты спорил… Все это время вы наблюдали за мной, чтобы увидеть, как я свалюсь.
— Я ни на секунду не сомневался в тебе, Эрни, — заверил его Карл.
Колени Эрни грозили подогнуться в любой момент. Но он доковылял до кровати. Тяжело плюхнулся на нее. От смерти его отделяло совсем ничего. Карл едва не расстался со второй тысячью.
— Больше я ставок не делаю, — пробормотал он. — Ни на лошадь, ни на футбольный матч, ни в рулетке, ни в выборах… ни на что! Я излечился, клянусь!
Карл рассмеялся.
— Эрни, я же говорил, что знаю тебя. Лучше, чем ты думаешь. Я слышал, как такие, как ты, сотни раз произносили те же самые слова. И снова начинали играть, потому что в этом их жизнь. Они снова начинали играть, потому что игра для них — жизнь. Они должны верить, удача в картах, на ипподроме, где угодно может все для них изменить, иначе им не останется ничего другого, как покончить с собой. И ты такой же, как они, Эрни. Рано или поздно я увижу тебя и увижу твои денежки.
Карл повернулся к двери, которую уже открывал для него громила со шрамом на щеке. Ни один из костоломов больше не обращал на Эрни ни малейшего внимания. Для них он просто не существовал.
— Береги себя, Эрни, — уже в дверях посоветовал Карл.
После их ухода Эрни долго смотрел в пол. Вспоминал, каково ему было на карнизе. Он не сомневался, что случившееся кардинально изменило его. Прочистило ему мозги. Карл ошибался, думая, что он, Эрни, не завяжет с азартными играми. Эрни-то знал, что стал другим человеком и его решение — не пустые слова. Насчет него Карл ошибся. Эрни в этом не сомневался.
Он мог поставить на это хоть тысячу долларов.
Владимир КОЛЫШКИН
ОДИН ДЕНЬ…
Звонкие мерные удары железяки по куску ржавого рельса, подвешенного в центре плаца, возвестили о начале рабочего дня. Занималось серенькое утро. Резкие порывы ветра пытались разогнать туман. Как гнилая мешковина, разрывался он, разлетался серыми клочками, но с сырых, промозглых низин приходило подкрепление. И только когда тусклое светило лениво поднялось из-за горизонта, дело наладилось. Там и сям заструились живительные лучи. Из ветхих убогих бараков-укрытий стали выползать обитатели этого забытого Богом места.
— Выходи строиться! — сиплым голосом командовал Хромой. — На «первый-второй» рассчитайсь.
«Первый — второй», «первый — второй», «первый…» — Голоса уплыли к краю плаца, еще скрытого туманом, и звучали оттуда глухо, как из подземелья.
Однорукий подошел к Хромому четким строевым шагом, так что Хромой даже позавидовал его здоровым ногам, и доложил:
— Роботяги на утреннюю поверку построены. Отсутствует один. Диоген.
— Где этот лодырь? — недовольно спросил хромой начальник, стараясь сместить центр тяжести так, чтобы устоять на одной ноге; костыль он демонстративно держал на плече.
Однорукий без команды встал в позу «вольно» и ответил уже без натуги, просто:
— Да где ж ему быть… На пустыре он. В бочке своей спит. Пока светило не припечет как следует, ни за что не вылезет.
Хромой от злости забыл, что он хромой, сделал резкое движение корпусом и чуть было не свалился на землю, если бы Однорукий не поддержал его, деликатно глядя в сторону. Начальник все-таки опустил свой костыль, сделал несколько скрипучих шагов, грузно обрушился задом на валун и, переведя дух, сказал с угрозой в голосе: