У жуколовов, тем временем, была своя борьба. Они снимали шлемы, чтобы хотя бы разок за сутки ополоснуть взопревшие морды прохладной колодезной водой. За такое поведение ловчие тут же получали нагоняй от старших. Пили же и ели члены гильдии, засовывая горлышки фляг и кусочки пищи под длинные ниспадающие на шею воротники. Таков был у них регламент профессионального поведения, целью которого являлось сбережение жизней важных бойцов.
Глинотел сидящий в пищеводе барана получил команду выбираться наружу. Пока селянин торговал с отшельником, то упустил то, что в пасть его питомца заползло насекомое. Лазутчик пропустил через себя всю выпитую парнокопытным воду и протиснулся сбоку от лезущего со стороны рта жёванного сена. Это позволило дождаться момента, когда скакуна завели в хлев.
Протиснувшись промеж зубов и выглянув из челюстей, слуга Роя увидел, что находиться в секционном загоне. Данное помещение примыкало к дому и из него был проход в жилое пространство, закрытый дверью. Барашек сам выплюнул жука на пол. В то же мгновение, с улицы начал доноситься многоголосый собачий лай. По косвенным признакам, мыслительный центр понял, что сигналят псы жуколовов, закрытые в фургоне. Спровоцировать их на такую бурную реакцию могла лишь скромная персона имитатора. Значит они сумели уловить его запах, как только шпион покинул пищевод животного. Надо сказать Фёдор не ожидал такой оперативности.
Очень скоро подозрительная активность нюхачей привлечёт внимание и заставит ловчих разобраться в ситуации. Нужно было срочно спасать маленького братца от обнаружения. Ради этой цели, коллективный разум приказал одной осе подлететь поближе к посёлку. Разведчица зависла над неширокой полосой деревьев, отделающей дворы от огродов на севере. Своё тельце она разместила ровно на одной линии с собачьим фургоном и хлевом вмещающим глинотела. Таким образом создавалось впечатление, что ищейки лают на парящего жука, а не на что-то иное.
Собравшиеся у повозки жуколовы заметили осу и начали тыкать в неё пальцами. Затем летунью увидели и две ящерицы по сторонам от короба на колёсах. Интерес гигантов к насекомому сулил не лучшими последствиями, поэтому все бокаты оказавшиеся поблизости бросились успокаивать и отвлекать рептилий. Ещё через пять минут переполох всем так наскучил, что в посадку послали двух стрелков должных прогнать или подстрелить наглого шершня. Всё это позволило выиграть время для маленького диверсанта в хлеву.
Выйдя из загона, насекомыш сразу направился к межкомнатному проходу. К сожалению зазор между створкой и порогом оказался слишком мал, чтобы через него просочиться. Поэтому шестилапый малыш взялся за торец двери и потянул на себя. Она была не заперта. Но петли чрезвычайно громко скрипнули. Жучок скользнул в приоткрытый проём и быстренько осмотрелся. Из хлева он попал в сени или, проще говоря, прихожую. Узкий длинный коридор с обоих концов оканчивался закрытыми дверями. Ещё одна створка, уж точно ведущая в большую жилую комнату, располагалась прямо напротив прохода в овчарник. И вот за ней послышались надвигающиеся шаги.
Чёртов скрип мог обнулить всю проделанную работу. Но такое было ожидаемо в случае, когда лазутчик действовал экспромтом.
Имитатор подпрыгнул и в один рывок залетел в голенище высокого сапога, стоявшего у стены. Обувь ещё сотрясалась, когда дверь распахнулась и из неё вышла женщина с полотенцем в руках. Фёдору показалось, что он не успел вовремя прекратить двигаться, и маскировку сейчас раскроют. К удивлению перерожденца, бокатианка не заметила произошедшего буквально у неё под носом. Оставив проём открытым, она подошла к проходу в хлев, что-то буркнула, оттолкнула скрипучую дверь и вошла в пристройку.
Парень понял, что это идеальный момент, чтобы проскочить дальше. Риск всё ещё был огромный, но раз проход открыт, а хозяйка ушла, требовалось действовать. Насекомыш вылез из сапога и заглянул в самое крупное помещение дома. Пока солнце ещё не село, оно освещалось светом проникающим через открытые оконные проёмы. Впереди в углу стоял длинный стол и две скамейки, над которыми висела полка со статуэткой мирх-маку. На одной скамье лежал спиной вниз, свесив руки и ноги, спящий солдат. Его снятая броня находилась на полу у изголовья импровизированного лежбища. На другой скамье сидел ещё один пехотинец, предпочёвший задремать, положив торс и голову на столешницу. Рядом с ним на столе валялся здоровенный бараний окорок. Слева виднелась сложенная из камня и глины печь, в которой прямо сейчас прогорали наколотые дровишки. Внутри печи стоял котелок, судя по вздымающемуся пару, с греющейся водой. С улицы через окна доносились разговоры гуманоидов, стук кузнечных молотов и топоров-колунов.