Эльса проплыла под водой значительное расстояние и вынырнула на другом конце бассейна. Там она вылезла из воды, откинула мокрые волосы за спину и вытряхнула воду из ушей.
— Какая прелесть! — воскликнула она, когда я подошла.
Я в восхищении смотрела на подругу:
— Где ты этому научилась?
— Уф, — рассмеялась она, — я занималась прыжками в воду в молодости. Начала еще в школе, а потом даже участвовала в соревнованиях.
— Ты, наверно, была лучше всех! — не переставала восхищаться я. — Ты и сейчас лучше всех.
— Спасибо. Да, у меня неплохо получалось. Я получила несколько наград. Мне доставляло удовольствие прыгать. Но мне не хватало амбиций, чтобы пробиваться дальше в большой спорт. Я занималась ради ощущения свободы, которое это давало. И чувство опасности только обостряло его. Нет, все эти медали и кубки меня совсем не волновали.
Я смотрела на нее во все глаза.
— Я знаю, что ты сейчас думаешь. Ты думаешь, что если бы я не бросила спортивную карьеру, я бы не оказалась здесь.
— Что-то в этом духе, — призналась я. — Если бы ты победила на Олимпийских играх…
— Да, — подтвердила Эльса, — я бы стала положительным примером для девушек, и меня бы никто не тронул. Но, Доррит, я хочу, чтобы ты знала, что я не жалею, ни секунды не жалею, что я оставила спорт. Это не для меня. Я никогда не понимала, зачем нужна победа только ради победы. Не стоит тратить всю свою энергию, чтобы стать лучше остальных в том, что не имеет никакого значения. Ты меня понимаешь?
— Нет, — ответила я честно. — Не совсем.
— Нет, — продолжила она, — конечно, не понимаешь. Если бы понимала, ты бы здесь не оказалась. Пойдем поплаваем? В пятидесятиметровом, чтобы на голову не свалился какой-нибудь сумасшедший вроде меня.
Мы долго плавали взад-вперед. Разогревшись, я поплыла быстрее. Я не умела плавать разными стилями, но сильные ноги и руки позволяли плыть довольно быстро, с наслаждением рассекая воду.
Проплыв, наверно, с тысячу метров, я неуклюже выбралась на бортик и стала ждать Эльсу.
Я тяжело дышала, сердце учащенно билось, подгоняя кровь. Я чувствовала себя на удивление живой.
Часть 2
1
Я не думала о Нильсе. Не думала о своем доме. Я старалась не думать о Джоке, но у меня не получалось. Я не могла не думать о Джоке: тоска по нему засела в сердце как заноза, оно болело и кровоточило.
Тем, кто никогда не испытывал глубокой привязанности к животному, сложно представить, что по собаке можно так скучать. Но любовь к животному намного сильнее любви к человеку. Вы не пытаетесь узнать собаку, задавая вопросы, как она себя чувствует или что думает, вы просто наблюдаете за ней, учитесь понимать язык ее тела. А если вы хотите что-то сказать ей, вам придется выразить это через жесты и интонацию.
Люди же вынуждены разговаривать. С помощью слов они строят мостики друг к другу, мостики из сообщений, объяснений, заверений. Например, один человек говорит другому: «День моего рождения — двадцать седьмое августа» — это будет сообщение; или: «Я опоздал, потому что машина не заводилась» — это объяснение; или: «Я буду любить тебя, пока смерть не разлучит нас» — это обещание. Но слова иллюзорны. Близкие люди часто предпочитают говорить обо всем, кроме того, что волнует, пугает или тревожит. Как мы с Эльсой, когда вспоминали детство. Или когда супруги с жаром пререкаются о покупке обуви для детей или перепланировке дома, вместо того чтобы задаться вопросом, почему они в последнее время так раздражают друг друга.
Между мной и Джоком не было никаких мостов и никаких иллюзий. Наши отношения были прозрачными и ясными, без недомолвок и недопонимания. Мы не могли обсуждать наши отношения, прояснять ситуацию или говорить, как много значим друг для друга. Мы продолжали жить каждый своей жизнью, но мы делали это рядом, бок о бок, без лишних слов, лживых обещаний и романтической чепухи. И я, как ни старалась, в первое время пребывания в отделении не могла забыть ощущение ладонью его гладкой шерсти, его холодный нос, горячий шершавый язык. Джок часто вставал перед глазами: я слышала радостный лай, с которым он несся мне навстречу на своих коротких ножках, виляя хвостом; учащенное дыхание, когда он бежал рядом со мной, и тот мягкий звук, с которым его лапы касались земли. По ночам я чувствовала ногой его тяжесть и, просыпаясь по утрам, ждала увидеть радостную мордочку у подножия кровати. Ощущение, что Джок здесь, рядом, было настолько сильным, что я долго потом не могла прийти в себя и смириться с тем, что его нет со мной. И каждый раз возвращение к суровой реальности было как удар ножа, внезапный и болезненный.