— Лисенок, я же с тобой. Я люблю тебя, — Денис перевернул меня на спину и навис надо мной. — Какая разница, была она или нет?
— Мне просто страшно, — прошептала я и отвернулась, стесняясь смотреть в его глаза.
— Глупенькая, я тебе тысячу раз говорил, чтобы ты не боялась. Я твой, только твой. И хочу быть с тобой, не с ней.
— Тогда расскажи, что сегодня было.
— Ничего особенного. Проблемы с поставщиком мяса, искали новых.
— Вместе, да?
— Да.
— Ясно.
Денис отпустил меня и перекатился на свой край кровати. Я снова перегнула палку. Он устал, приехал с работы, а я опять со своей ревностью… но только держать все в себе не получалось.
— Теперь понимаешь, почему я с самого начала тебе ничего не рассказал? Дурак. Не нужно было идти на поводу у чувств. Так обоим было бы легче.
— О чем ты? — я привстала, облокотившись на локоть, чтобы увидеть его глаза, но Денис не посмотрел на меня.
— Я мучаю тебя, Лисенок. Мы скрываемся ото всех. Ты изводишься, не спишь, пока я не вернусь, ревнуешь. Если бы мы не сошлись, то ты жила бы нормальной жизнью, а я пришел бы, когда полностью освободился от Лены. Сейчас я не могу не общаться с ней, а она постоянно рядом.
— Не говори так, — обиженно произнесла я, чувствуя, как глаза обожгли слезы. — Я же люблю тебя. Без тебя мне было бы хуже…
— Нет, глупая, — он взял мое лицо в ладони и губами стер соленую дорожку от слезинки, что сорвалась с ресничек. — Без меня тебе было бы лучше, но только я не могу тебя отпустить. Ты мне слишком нужна.
— А ты мне…
Слова растворились в поцелуе, страстном, горячем, отчаянном. Руки возлюбленного ловко расстегнули пуговички моей пижамной кофты, которая через мгновение оказалась на полу. Я зарылась пальчиками в его влажные волосы и чуть оттянула назад голову, чтобы коснуться губами шеи. Денис шумно выдохнул, он задрожал от удовольствия, а потом сильнее вжал меня в матрац, вынуждая подчиниться его силе. Не сдерживая себя, он оставлял засосы на моей бледной коже, которые через пару часов превратятся в сиреневые пятна, а днем, когда он уедет, будут напоминать о нашей ночи. Я прогнулась в спине, когда мой мужчина до приятной боли прикусил возбужденный сосок. Желание было так велико, что не было сил терпеть, я потянула резинку его пижамных штанов, но так и не смогла их снять. Денис проделал все сам и, раздевшись, стянул пижамные шортики и с меня. Он довольно ухмыльнулся, когда провел рукой по внутренней стороне бедра вверх и почувствовал, что я готова. Мой страстный мужчина снова стал целовать грудь, поочередно играя языком с бусинами сосков, одновременно проникая в меня пальцами. Я слишком сильно хотела разрядки и сама стала насаживаться на руку любовника. Громкие стоны, отражаясь от старых бревенчатых стен, заполнили комнату. Если бы мы жили в квартире, а не доме, то наверняка разбудили бы соседей, но здесь могли не сдерживаться, зная, что никто не услышит нашу страсть.
Денис довел меня до вершины, и я, чувствуя, как тело вздрагивает от судорог удовольствия, пытаясь контролировать свои ощущения, укусила любовника за нижнюю губу. Он перехватил инициативу, оттолкнув языком мой рот, чтобы ворваться в него поцелуем. Еще мгновение и его пальцы вышли из меня, уступая место ему самому, воскрешая, казалось бы, удовлетворенное желание.
Утомленные страстью, мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. За окном теплились утренние сумерки, через несколько часов Денис снова уедет в ресторан, но сейчас этот миг раннего утра был только нашим.
— Какие у тебя планы на день? — накручивая на палец прядь моих волос, спросил он.
— Нужно составить два договора на закупку оборудования, пока это все, — сказала я и перевела дыхание. — Хочу позвонить маме, узнать, как у нее дела.
— Ты снова расстроишься, — вздохнул Денис. — Дай ей время.
Мы с мамой снова не общались. Она опять стала прежней суровой Елисеевой и жила у своей старой приятельницы, такой же прожженной стервы. После того, как мне сняли гипс, я поехала к маме и рассказала об отношениях с Денисом, и она конечно же их не приняла. Уголовник, ничтожество, никчемный тип — было невыносимо больно слушать из ее уст оскорбления, какими она награждала моего любимого мужчину. Я напомнила, что именно по ее вине он действительно стал уголовником, но мать осталась непреклонна и снова заявила, что семь лет назад поступила правильно.
Тогда я ушла от мамы вся в слезах, села в машину, где ждал Денис, и попросила увезти меня обратно в наш дом. Я думала, что больше не вернусь к этой женщине, что это ее выбор, и именно она отказалась от меня. Но прошло несколько дней, боль притупилась, и разум напомнил, что мама снова может потянуться к бутылке. Раз в неделю я звонила убедиться, что она не взялась за старое, и, к счастью, она держалась, черпая силы в ссорах со мной.