— Элис, не делай поспешных выводов. Повторяю, по моим предположениям под подозрения попадают трое. Они все были вхожи в дома и Красовского, и Власова. Полиция тогда их допросила лишь вскользь, ведь подозреваемым был Красовский. У нас нет никаких сведений о том, где были трое в момент взрыва и позже. Что касается махинаций Сергея и Александра по поводу денег на строительство торгового центра, то все трое уверили, что ничего не знали об афере. Оснований для обвинений не было. Следователь постановил, что Красовский обворовал фирму, избавился от подельника и сбежал.
— Ты столько всего выяснил… Кость, как давно ты занялся расследованием? — нахмурилась я, понимая, что узнать так много он не мог за один день.
— Полтора месяца, — спокойно ответил он, и я не нашла, что сказать на это. — Элис, раньше не было смысла ставить тебя в известность. Мне нужны были факты.
— Кость, но полтора месяца…
— Знаешь, когда ты уехала… Когда уехала с ним… — Воронов достал еще одну сигарету и закурил. — Когда ты уехала с ним, я понял, что потерял тебя окончательно. До этого где-то в глубине души надеялся, что у нас еще что-то сможет получиться. Работа уже не приносила облегчения, да и ни одного интересного дела не было. Тогда я решил заняться расследованием. А еще считаю, что Мила и Ольга заслужили правду. Хотя малявка не признается, она переживает из-за отца. Я хочу им помочь.
— Еще раз убеждаюсь, что ты замечательный, благородный человек, — я взяла Костю за руку и крепко сжала его ладонь. — Почему ты решил рассказать мне все сейчас?
— Пойдем в дом? — предложил он. — Уже холодно, и у тебя нос покраснел.
— Хорошо.
Мы вернулись на кухню. Я сварила нам крепкого кофе и устроилась с ногами на мягком стуле. Все, что говорил Воронов, было похоже на детектив в стиле Агаты Кристи и никак не укладывалось в голове. Убийство, кража, сокровища… Вот только все это касалось моего любимого человека, поэтому я должна была разобраться во всем вместе с Костей.
— Мне нужна твоя помощь, Элис, — нарушил молчание Воронов.
— Помощь?
— Ты же понимаешь, что я не могу сам поговорить с Денисом. Ты должна выяснить у него все, что он помнит. Важна любая деталь, кто приходил в дом, с кем общались его родители.
— Но ведь он был совсем маленьким…
— Ему было одиннадцать, Элис.
— Я не знаю… Не знаю, как он отнесется к подобного рода разговорам, — затараторила я, чувствуя, как от волнения начинают гореть кончики ушей. — Ты сам сказал, что для Дениса смерть родителей — больная тема. Мы ни разу ее не касались.
— Но если мы не докопаемся до правды, виновный в их гибели останется на свободе, а Мила будет жить с мыслью, что ее отец — убийца, бросивший семью.
— Хорошо. Я постараюсь выяснить все, что помнит Денис, — сдалась я, понимая, что Костя безусловно прав. Вот только я не представляла, как завести с Денисом разговор на такую деликатную тему.
— Вместе мы докопаемся до правды, — уверил Воронов, но не развеял мои сомнения.
Костя уехал поздно вечером, пообещав впредь держать меня в курсе дела. Я не могла найти себе места, размышляя обо всем, что он сказал, и, в первую очередь, беспокоясь о Миле и Ольге. Если мои подозрения окажутся верны, то они живут в одном доме с убийцей!
Как и всегда я не ложилась до возвращения Дениса, только на этот раз решила притвориться спящей, когда он войдет. Я не была готова к разговору, а делать вид, что ничего не произошло не смогла бы. Входная дверь хлопнула, послышались шаги возлюбленного, а потом скрипнула дверь в спальню. Он наклонился надо мной, убрал с моего лица волосы и нежно поцеловал в щеку.
— Наконец ты спишь, Лисенок, — улыбаясь, прошептал он и стал раздеваться.
Я слышала шелест его одежды, то, как он пошел в душ, и шум воды. Мне стоило огромных усилий сдержаться и не выдать себя. Денис вернулся в спальню, лег рядом и притянул меня к себе. Я повернулась, будто во сне, и устроила голову у него на груди. Он легко, боясь разбудить, провел рукой по моим волосам, отделяя небольшие прядки и накручивая их на палец.
— Лисенок мой, все у нас будет хорошо, — прошептал он, обнял крепче и уснул.
Я лежала, слушая спокойное дыхание Дениса, его гулкое сердцебиение и негромкое тиканье часов. Время тянулось медленнее черепахи, и сон никак не шел. Я была измотана, выжата, как лимон, но все равно не могла уснуть. В какой-то момент стало окончательно невыносимо бесцельно смотреть в темноту, я аккуратно встала с постели и пошла на кухню. Глупо готовить в пять утра, но я не придумала ничего другого, кроме как нажарить блинов.