— Пусти его, — неожиданно спокойно сказал появившийся в прихожей Денис. — Он не знает. Надрался, как скотина…
Воронов растерялся и выпустил Матвея из рук, а тот, не удержавшись на ногах, рухнул на пол. И тут, как в традиционной комедии, появилась Зинаида Ивановна в клетчатом фартуке.
— Там я кофе сварила, колбаски порезала…
— Сейчас не до колбаски, а вот кофе этому не помешает, — пробурчал Власов и, подхватив Матвея, потащил на себе в сторону кухни.
Мы сели за стол, и Власов придвинул начинающему трезветь Иванову кружку кофе. Мужчина сделал глоток и поморщился.
— Рассказывай, как все было. Мы и так потеряли уйму времени, — отчеканил Денис, но по плотно сжатым кулакам я догадалась, что он держится из последних сил.
— Да кто вы такие, что устраиваете допрос? — недовольно проговорил Матвей. — Зинаида Ивановна, живо сюда!
Домработница прибежала на кухню, но не решилась зайти и встала на пороге, как нашкодивший ребенок. От былой спеси не осталось и следа. Зинаида Ивановна боялась Матвея, и это лишь подтвердило мои нехорошие догадки о нем как домашнем тиране.
— Где Людмила? — грозно спросил мужчина.
— Не знаю… Она не вернулась после того, как уехала к вам, — промямлила домработница. — Я же у вас спросила про девочку, когда вы приехали… Вы сказали, что должна быть дома, а сами потребовали, чтобы я вас не беспокоила.
— То есть ты знала, что она не вернулась и оставила все как есть? Позволила мне уйти в кабинет?
— Но вы же сами сказали…
— Я уволю тебя, Зинаида Ивановна, если с Милой что-то случится!
— Не ее увольнять надо, а вас опекунства лишить! — вмешалась я. — Зинаида Ивановна сразу нам позвонила, потому что вы были настолько пьяны, что ни черта не соображали. Даже сейчас от вас разит перегаром!
— Так это она вам позвонила? — нахмурился Матвей.
— Да, она, — ответила я.
— Ясно, — хмыкнул Иванов и повернулся к своей служащей. — Зинаида Ивановна, иди спать. Завтра до двух можешь быть свободна. Отдохнешь.
— Спасибо, — с трудом произнесла перепуганная женщина и попятилась из кухни.
— Матвей, вы знаете, куда пропала Мила? Ее телефон не отвечает, мы пытались звонить… Ее могли похитить?
— Она сбежала, — вздохнул мужчина и прикрыл глаза рукой. — Мы повздорили, наговорили кучу ерунды… Я требовал отчета за ее школьные дела. Теперь ведь она на моем попечении, а Мила развопилась, что я ей не родитель, и раз у нас деловые отношения, то только в конце месяца могу требовать от нее показывать оценки. Я вспылил. Сказал… сказал…
Его голос дрогнул, и на глаза монстра навернулись слезы. Это была настолько гротескная картина, что мне стало совсем неловко. Под столом я взяла руку Дениса и крепко сжала, он переплел наши пальцы, бросил на меня беглый взгляд, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Что вы сказали Миле? — спросил Воронов на удивление дружелюбно.
— Что мать ее плохо воспитала, — на выдохе ответил Матвей. — Это вырвалось само собой! Я никогда ни в чем не упрекал Олю. Она была чудесной матерью.
— Вы сказали такое ребенку, который меньше недели назад потерял маму? — процедила я, борясь с диким желанием вцепиться ему в лицо и выцарапать глаза.
— Потом еще добавил, что она уже не маленькая и обязана отвечать за свои поступки, что оценки в дневнике — это обязательная форма отчетности мне как ее работодателю, ведь именно от меня она получает деньги.
— Вас только это и волнует? Деньги?!
— Так я хотел ее мотивировать.
— Мотивировать?! Из-за вашей мотивации девочка сбежала! У вас есть хоть какие-нибудь догадки, где она может быть?
— Нет… Может, решила заночевать у кого-нибудь из подружек? — предположил он.
— Дай бог, чтобы так.
У меня в сотовом были записаны номера некоторых Милиных одноклассников, с которыми я занималась обществознанием. Я набирала номер за номером, но ребята ничего не слышали о Красовской, и только Таня, с которой она сидела за одной партой, проболталась про какую-то вечеринку.
— Танюш, это важно, вспомни, пожалуйста, что именно тебе говорила Мила.
— Точно не помню. Ее доставал какой-то парень звонками, говорил, что будет туса, и это ее отвлечет, — пробормотала Таня.
— А Мила что? — кусая губы, спросила я.
— Накричала на него, потом разрыдалась. Я у нее спросила, что случилось, вот Милка и рассказала, что ее достает этот кретин, а ей хочется только, чтобы все оставили в покое.
— Что это за парень? Как его зовут?
— Она не сказала. Я так поняла, что он уже взрослый…