Через несколько минут я уже выхожу из душа, одетый, с телефоном у уха, мчусь из квартиры.
Лейси отвечает на четвертом гудке:
— Привет.
Сердце трепещет, будто внутри вырвалось стадо бабочек. Гребаные бабочки.
— Привет, чудесная Лейси, — не могу сдержать широчайшую улыбку, растягивающую губы. — Как ты себя чувствуешь?
Она тихо, довольным смехом, отвечает:
— Прекрасно.
Грудь расправляется от гордости.
— Где ты?
Я уже шагаю в сторону ее квартиры, нетерпеливо жаждая быть рядом, сказать ей все — каждое глупое, сентиментальное чувство, превращающее меня в одного из ее романтических героев.
— Почти дошла до кабинета профессора.
Воздух мгновенно застревает в легких. Как я мог забыть о профессоре?
— Ты сегодня с ним встречаешься?
— Да. После вчерашнего я чувствую себя очень… воодушевленной и полной энергии.
Возбужденной. Она возбуждена, после моего члена, и идет к профессору?
Боль в груди возвращается с удвоенной силой, выворачивая сердце, будто кто-то пилой режет его изнутри.
— Спасибо… за вчера, — она выдыхает мягко, и моя ладонь снова будто ощущает ее горячие судорожные вдохи, приглушенные моими пальцами.
— Идеально, — поднимаю взгляд к небу и сглатываю ком, распухший в горле.
— Да… — улыбка в ее голосе рвет мое и без того треснувшее сердце. — Спасибо. Никто другой не смог бы заставить меня чувствовать себя такой другой, и в то же время будто ничего не изменилось. Ты — лучший друг, который только может быть у девушки.
Друг. Хренов друг.
Я хочу выпалить все, что думаю и чувствую, но не могу. То, что я решил, будто Лейси — это все, что мне нужно, еще не значит, что я имею право требовать того же от нее.
Моя застенчивая, милая, жадная до жизни бабочка хочет собственных впечатлений и вдохновения. Ей не нужен друг, который будет умолять ее выбрать его, когда она только расправляет крылья и пробует летать.
Ей нужно делать то, что она хочет, и я не могу стоять у нее на пути.
Разворачиваюсь к своей квартире, желая лишь одного — зарыться под одеяло, пока эта тошнотворная тяжесть в животе не растворится.
— Позвони мне потом. Хочу услышать все грязные подробности, — говорю.
Не хочу. Но буду слушать и притворяться, будто это был я.
Глава 10

Лейси
Я смотрю на телефон. Олли не остановил меня.
И с чего бы? Мы же договорились — один раз. Разве я всерьез ожидала, что он вдруг признается мне в вечной любви? Нет. Но от того, что он сказал «позвони, расскажи все грязные подробности» , у меня почему-то сжалось сердце. Он что, правда не против, что меня будет трогать другой мужчина?
Кожа по-прежнему помнит его прикосновения, и по телу пробегает дрожь.
— Не начинай, — поднимаю палец, будто отчитываю ребенка, хотя со стороны, наверное, выгляжу как сумасшедшая, разговаривающая сама с собой посреди улицы.
Пора сделать то, к чему Олли все это время меня подталкивал, — пойти и взять то, что я хочу.
Стою перед дверью профессора, кулак уже готов постучать, но замираю. Мне нужно обсудить план рассказа, но… соблазнить профессора — это ведь действительно то, чего я хочу?
Дверь распахивается, не дав мне даже обдумать ответ.
— Мисс Райт, — профессор Гибсон стоит в проеме, глаза широко раскрыты, будто он в панике.
Ну вот, начало соблазнения складывается просто блестяще.
Он сильнее сжимает кружку с кофе.
— Чем могу помочь?
Я собираюсь с духом, примеряя на себя роль — главная героиня, достаточно уверенная, чтобы превратить хорошего парня в плохого.
— У меня есть пару вопросов по поводу… э-э… задания, — голос дрожит, никакой уверенности.
Он сглатывает.
— Я как раз собирался уйти на обед.
Кровь стынет, руки становятся липкими. Он сейчас откажет. Мой план опять будет скучным, я не попаду в сборник, у меня не будет личного опыта, и я так и останусь слушать рассказы Олли, делая вид, что мне не больно.
Но я же сказала один раз. И обещала не влюбляться.
Я включаю самую сладкую улыбку и молюсь, чтобы не выглядела так неуверенно, как чувствую себя на самом деле.
— Я ненадолго.
Профессор колеблется, потом бросает взгляд в пустой коридор, проверяя, не видит ли кто, будто впускать студентку в кабинет — нарушение правил.