— Мне нужно быть в тебе. Прямо. Нахрен. Сейчас.
Через пару секунд на его член уже надет презерватив, а я лежу на спине, и его крепкие руки упираются по обе стороны от моей головы.
Он врывается в мой рот языком — поцелуй сменяется с гладкого и настойчивого на горячий и грязный в одно мгновение.
Я выгибаюсь навстречу, когда он толкается вперед, скользя вдоль моей щели, задевая клитор, — трение между нами становится все ярче.
Под кожей бегут мурашки, крошечная точка пульсирует, набухает с каждым движением. Волна влажности вырывается из меня, смазывая презерватив и ускоряя его толчки.
Он смотрит на меня — его глаза уже не синие, а почти черные, а губы изогнуты в хитрой, знойной полуулыбке. Он сводит меня с ума нарочно, и я это знаю.
Но теперь моя очередь. Я хочу взять всё в свои руки, стать главной героиней этой истории и уже самой свести его с ума.
Я разрываю поцелуй, кладу ладонь ему на грудь и толкаю — он с лёгким выдохом падает на спину, при этом едва сдерживает восторженную улыбку.
— Теперь моя очередь, — шепчу я, забираясь на него сверху, становясь на колени по обе стороны от его бёдер.
Медленно опускаясь, я провожу влажными губами по головке его члена, двигаясь вперед-назад, дразня его каждым касанием.
Он проводит ладонью по моим бёдрам, скользит к ягодицам — и шлёпает по одной.
— Хватит трахать мне мозги. Я хочу, чтобы эта киска скакала на моем члене. Сейчас.
— Приятно, когда роль мучителя наконец моя, — шепчу я, опуская руку между нами и сжимая его член — пальцы едва смыкаются на этой толщине. — Ты сам меня достаточно долго мучил своими историями.
Олли стонет и выгибается вверх:
— Я знал, что ты трогала себя, когда слушала меня.
— Каждый гребаный раз, — стону я ему в губы, и в тот же миг он врезается в меня одним резким толчком, заполняя до самого конца.
Мой рот раскрывается в беззвучном крике, тело жадно втягивает его глубже.
— Твой член намного лучше моего фиолетового вибратора.
Профессор Гибсон стонет и оседает к стене, его кулак скользит вверх-вниз по члену, а взгляд прикован к тому месту, где наши с Олли тела сливаются в одно.
Я прижимаю ладони к его груди и поднимаю бёдра, обнажая его член — весь в моих соках, мокрый и липкий.
Профессор сдавленно стонет, его рука замирает, сжимая налитую головку.
Олли резко толкается снизу, с каждым движением вгоняя свой член всё глубже. Я зажмуриваюсь, запрокидываю голову, мои бёдра двигаются в унисон с его, подгоняя жар, копящийся где-то внизу живота.
Чьи-то пальцы отбрасывают прядь волос с моего плеча, но обе руки Олли по-прежнему вцеплены в мои бёдра, задавая ритм.
Сердце на миг замирает от надежды. Я открываю глаза и вижу профессора Гибсона рядом с кроватью. Его одежда валяется на полу.
Олли приподнимается, обхватывает меня за спину и прижимается губами к самому уху:
— Кажется, профессор Гибсон жаждет твоей киски.
Живот сжимается от его грязных слов и влажных поцелуев, осыпающих мою грудь.
— А ты чего хочешь, Лейси?
— Вас обоих. Одновременно, — отвечаю, не колеблясь ни секунды.
Одобрительный стон Олли звучит как обещание — он будет рядом со мной на каждом шагу, пока я ищу вдохновение в собственных ощущениях.
Я тянусь к своему Развратному Профессору, главному герою моей собственной истории, уверенная, что получу все, чего хочу. Подушечки пальцев первыми касаются его бедра и медленно начинают подниматься вверх.
— Ты хочешь меня?
Любые сомнения в его взгляде исчезают. Глаза затуманиваются похотью, и он тянется к моему влажному соску, размазывая слюну Олли, пока молча кивает.
Олли сжимает мою вторую грудь, сдавливая и выкручивая сосок так, что должно быть больно, но это только разжигает желание. Глаза закатываются, живот сжимается от ощущения двух мужских прикосновений сразу.
— Ох...
Олли стонет мне в плечо, прикусывая кожу:
— Можно я снова возьму твой рот снова?
— Да, — шепчу я, — я хочу прожить все твои фантазии так, будто они мои собственные.
Олли тянется в ящик прикроватной тумбочки, достает пригоршню презервативов и бросает их на кровать. Затем сжимает мои бедра и поднимает вверх. Мы одновременно вздыхаем от потери, когда его член выскальзывает из меня.
Я готова уже застонать в знак протеста, но звук рвущегося пластика за моей спиной и прикосновение Профессора к моему бедру заставляют меня замереть.