— Что? Какой ещё концерт? Баба́, ты сошёл с ума? Нет, я не смогу! А что я должна сыграть?
Из под его пальцев полилалась размеренная, но потрясающе красивая, обнимающая всех и вся вокруг, музыка. Она тронула меня за живое!
— Ты знаешь, что такое «Пассака́лия»?
— Нет. Ни разу в жизни не слышала. Звучит, как «Каналья»…
Рауф широко улыбнулся, показав мне свой левый верхний зуб из чистого золота. Раньше он пугал меня, но сейчас я уже не могла представить себе его без этого зуба.
— Пассака́лия — это испанская провожальная песня во времена барокко. Её обычно исполняли на гитаре, когда провожали кого-то из гостей с празднества. Самая известная Пассака́лия в то время — это клавирная Сюита № 7 от немецкого композитора Георга Генделя… Примерно через сто лет норвежский композитор Юхан Хальворсен адаптировал её на свой лад. Её я только что исполнил...
— Я так никогда не смогу!
— Ещё как сможешь! Ровно через три недели ты сядешь за роскошный чёрный роль в огромном светлом зале и самостоятельно исполнишь это произведение без единой ошибки!
— А где будешь ты?
— В зрительном зале, конечно! Я буду сидеть в первом ряду, кричать и аплодировать тебе громче всех, — широко улыбнулся, крепко обнял меня и назвал своей доченькой на иврите.
В тот момент я не смогла сдержаться и задала ему давно меня мучающий вопрос — Баба́, а за что ты сел?
— Грубо нарушил правило, то есть перешёл на красный... Я никого не убивал, но всё же убил! Когда стоял на стрёме, а мои вероломные друзья ограбляли банк. У них что-то пошло не так, они выстрелили сначала раз… Потом много раз... Мне же вручили оружие, оставив стоять у входа, смылись... Я вызвал Скорую... Присяжные посчитали меня виновным.
— Но это т-а-а-а-к несправедливо!!! — от глубокого возмущения вскочила на ноги и со всей силы топнула ногой — Почему они не поверили тебе на слово???
— Взрослые верят только фактам. Когда ты вырастешь — поймёшь.
— В таком случае, я не хочу взрослеть!
Рауф снова блеснул золотом во рту, притянул меня к себе, погладив по макушке, чмокнул в лоб и начал рассказывать о том, как он в молодости мечтал стать известным музыкантом-композитором, играть соло, давать концерты, собирать многомиллионную публику, до точки невозврата, когда связался не с теми людьми... Баба́ всё больше и больше уходил от темы, откладывая в самый дальний угол подсознания мою смутную догадку:
Он никогда не сможет стать нашим официальным опекуном!
ГЛАВА 6
Это был самый обычный день. После прожитых мною двух тысяч семьсот тридцати двух дней. Пятница. Первое июля...
Тем не менее, этот судьбоносный день запомнился мне до мельчайших подробностей. Врезался в мою короткую детскую память... Гранитом... На всю жизнь!
Красный... Жук Рауфа был ярко-красным и блестящим после автомойки. Внутри него красовались совершенно новые карситы наших любимых цветов.
— Купил на аукционе по уценённой цене, ведь теперь они нам будут нужны постоянно, — пояснил Баба́ и с гордостью осмотрел нас троих после пристёгивания. В его глазах сияла загадка, порождающая в моих собственных надежду... На то, что у него всё-таки есть тайный план нашего похищения и побега на его родину!
На парковке госпиталя имени Вальфриде в другом конце города не было свободных мест. Рауфу пришлось покрутиться вокруг, чтобы найти на соседней улице парковочное место. Эстер и Джастин, в особенности Джастин, заволновались, когда мы зашли в здание. Мой братишка вряд ли вспомнит, как в годовалом возрасте пролежал из-за опасной инфекции под капельницами. Один... Зато больничный запах... Похоже он навсегда остался в его ноздрях и будет вызывать в нём глубокую неприязнь, поскольку оторвал его от нас почти на месяц.
Рауф нашёл другой вход в капеллу. В обход всего комплекса...
У дверей капеллы собралось около тридцати семей с детьми дошкольного и подросткового возраста. Все они, как и мы, прибыли на полчаса раньше для того, чтобы каждый выступающий ребёнок смог хотя бы раз отрепетировать своё произведение на огромном старинном флюгеле посреди зала.