– Вы неделю на практике, а уже жалобы. Потожировые не признаём – стираем. Бланки существуют только для того, чтобы ваши пироги заворачивать. А вот. Поручили из прокуратуры документы доставить и то не справились. В какой луже вы с ними искупались? Успеваемость, ох! Нет, не аттестованы!
– Как не аттесто… – шмыгает носом Степан со слезами в глазах. – Как же? Мне в деревню никак. Меня тетка провожала и Аленка тоже. Я это… Исправлюсь, честно. Вы тока подскажите. Мы ж Коржиковы с пониманием.
Председатель смотрит в журнал. Напротив фамилии Коржиков одни минусы. Глубоко вздыхая, он замечает Степану:
– На пятом курсе не подсказывают, молодой человек. Пусть другие вашу судьбу решают. Все. Свободны.
Степан крестится, выходит, сбивая графин со стола, который тут же разбивается вдребезги.
Муравецкий вглядывается в лицо Лики и видит пятый курс первокурсницы.
За столом сидит декан факультета. Напротив него почти у самой стены стоит байкерша: в руках мотошлем, на ногах высокие ботильоны. Надо отметить, что из-за комплекса маленького роста девушка всегда носила высокий каблук. Декан с выразительной картавостью язвительно вскрикивает:
– Думаешь, снова папочка отмажет? Ошибаешься. Главное Упгавление МВД – это тебе не академия – тегпеть хамство не будут. О такой пгактике дгугие мечтают. А ты? Зачем генегалу нахамила?
Слегка надкусывая пухлые губы, Лика дерзко отвечает:
– Он уборщицу-инвалидку не за что уволил. Той до пенсии месяц оставался, а эта пьянь…
– Молчать! – визжит декан, резко вскакивая с места, отчего стул с грохотом отлетает к стене. – Молчать, дуга языкатая! Ступай к нему каяться или отчислим к чегтовой матеги.
Передразнивая декана, Лика бросает:
– Щас! С большого энд газбега.
Она гордо выходит из кабинета, так резко хлопнув дверью, что из той вылетают стекла.
Под восхищенным взглядом Грибановой и презрительным – Чалого Муравецкий выдохнул, но добавил:
– Редкие живые лица, замечательно несовременные ребята, но у них столько предупреждений. Если за пять лет не перебьют их лучшими поступками, тогда станут именно такими, какими я их только что увидел.
Генерал с ухмылкой сказал, передавая дела студентов полковнику.
– Увы, Григорий, не перебили они. Ты всё точно предсказал в судьбе нынешних пятикурсников. Я их на отчисление приготовил. Впрочем, вот что. Забирай на переаттестацию.
Муравецкий отступил в сторону.
– Я? Но Николай Ильич! Навязали пенсионеру аспирантов – ладно. Так хоть от практикантов увольте.
Но Чалый ничего не хотел слышать и суетливо бросил:
– Ничего не знаю. Часы читаешь, веди и практику. Иначе этих на отчисление, а тебя, извини, действительно уволим. На пенсию живи, а про отпускные за все годы забудь. Жирно будет.
Кивая на сундук, генерал брезгливо добавил:
– И хлам этот забирай. Дарю за верную службу.
У всегда выдержанного Муравецкого заиграли желваки на щеках.
– Где они? – сквозь зубы процедил он.
– Через пять минут явятся. И запомни: не пройдут у тебя практику – отчислим. Ты – их последний шанс. Так что можешь измываться над ними или как душе будет угодно.
Глава 2
Больше всего Муравецкому хотелось сейчас забрать сундук с документами, отвезти его к себе в Коротич и заняться спокойным историческим расследованием. Но выхода не было – позарез нужны были деньги на операцию Лизы, а если его уволят, помочь Валентине будет некому. После ухода всех из подвала Муравецкий остался один в глухой тишине и почти в кромешной тьме, которую пронзали лишь слабые лучики прожекторов, оставленных у стенного проема да бледно мерцавшая с потолка лампа, густо измазанная то ли краской, то ли трупиками насекомых. Обведя пыльное помещение тусклым взглядом, полковник в полной мере ощутил некую сопричастность ко времени давно минувшему, всеми позабытому, а если и вспоминаемому, то непременно под слоем искаженных исторических фактов или досужих сплетен тех, кому это коммерчески или политически выгодно.
Пытливая натура эксперта, тем не менее, уже возгоралась пламенем энтузиазма и тянулась туда – в брешь, откуда нестерпимо несло сыростью, затхлой гнилью и настоящей исторической правдой, до которой оставалось лишь несколько шагов. На ручных часах проблеснуло: 09:45 и смекнув, что до прихода студентов была еще пара минут, Муравецкий с включенным фонарем в руке направился к полуразрушенной стене. Быстро перешагнув через острые валуны развороченных бревен, эксперт оказался по другую сторону и тотчас увяз по обе щиколотки в болотистом месиве. Где-то совсем близко тихо-тихо журчала древняя подземная река, веками пробивающая себе новый путь на поверхность – старый, много столетий питавший иссыхающую реку Лопань, ее уже не устраивал. Над головой полковника не прекращалось гудение и дрожание, и откуда-то сверху мелким пыльным дождиком посыпались острые крошки глиноземного грунта. «Трамвай по набережной проехал», – догадался эксперт, услышав вибрацию и ощутив сильный удар в плечо отколовшегося от породы камня.